Спасибо тов.Сталину за оружие.Немецкие друзья

Немцы столкнулись с тем, что критический уровень потерь, делающий небоеспособными английские и французские части, далеко не всегда является правилом на Восточном фронте. Они встретились с тем, от чего происходила их собственная манера войны, беспощадная и к врагам, и к себе. У русских, как и у немцев, коллективный инстинкт самосохранения народа возобладал над личными, частными инстинктами. Это стало возможным потому, что СССР, ощущая оперативные слабости своих войск, умело подготовился к войне стратегически. Народ получил единство, общество получило устойчивую структуру, способную выдержать экстремальные нагрузки.

 

Вот что пишет об этом глава немецкого генштаба Гальдер в своем «Военном дневнике» (запись от 11 августа). Нет еще ни дождей, ни «страшной русской распутицы», а проблемы уже есть. Читаем: «Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс-Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом (Кто это пишет? Это пишет немецкий генерал в 1941-м году? Вот уж кто бы про тоталитаризм помолчал! – А.М.), был нами недооценен. (Что же имеет в виду Гальдер, неужели танки Т-34 и КВ или новейшие советские истребители? Нет. – А.М.) Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 350 дивизий. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину. Русские еще и потому выигрывают во времени, что они сидят на своих базах, а мы от своих все более отдаляемся».

 

Русские, как и французы с поляками, не смогли избежать внезапности нападения, но они эту внезапность выдержали, а французы и поляки – нет. Русские обеспечили себе эвакуацию промышленности, мобилизацию и возможность наладить выпуск более или менее современной военной техники, изначально ориентированный на скудость ресурсов. Потеряв 80% производства алюминия, русские, тем не менее, выпускали самолеты. Более того, наращивали их выпуск. Да, самолеты были «фанерные»(даже знаменитый Ла-5 имел деревянную конструкцию), они были хуже немецких и оставались такими почти до самого конца войны, но у русских не было других, и они компенсировали качество количеством. Да, это именно то, что называется «задавили числом». Но остальная Европа не смогла и этого! Франция пала перед силами одной Германии, перед танковыми дивизиями, вооруженными более чем на половину легкими танками. Советский Союз выстоял против куда более современных танковых сил, против авиации, имевшей почти двухлетний боевой опыт, против соединенных армий Германии, Венгрии, Румынии и Финляндии, снабжаемых продовольствием со всей Европы. Против промышленности, снабжаемой шведской железной рудой и швейцарской точной механикой.

 

Немецкие генералы были в курсе печального опыта своих предшественников. «Я мог еще надеяться на то, что Гитлер не окончательно решился на войну с Советским Союзом, а хотел только запугать его, – пишет Гудериан. – Но все же зима и весна 1941 г. были для меня кошмаром.»

Все трудности предстоящей кампании немцы знали, и именно поэтому планировали быструю войну. Шесть-восемь недель. Никакой войны в холода и распутицу. Война летом, а потом – только оккупация.

Эта директива была теоретически вполне выполнима. И ее почти выполнили: немецкие танки прошли через Минск, Киев и Ростов, остановились в считанных километрах от Ленинграда и Москвы. Почти выполнили, но оказалось, что правильно решенные уравнения были неправильно составлены. Упустили одну константу, не включив ее в систему уравнений, и получили ошибку в 20 километров, из-за чего так и не дошли до Москвы. Не учли, что только в один день 22 июня советские летчики совершат восемь воздушных таранов, а до конца войны – все шестьсот. Немцы, готовясь к войне, ожидали встретить недочеловеков, а наткнулись на больших арийцев, чем они сами.

 

Ги Сайер, рядовой элитной немецкой дивизии «Великая Германия», описывая свои мытарства по Украине в 1943 году, не предусмотренные планом «Барбаросса», честно признается, что он узнал нового о русских за время войны: «Мы тысячами мерли в ту осень в украинской степи, а сколько героев погибло в боях, так и не получив признания! Даже упрямцы понимали, что не важно, сколько сот русских ты убьешь, с какой храбростью будешь сражаться. Ведь на следующий день появится столько же, а потом – еще и еще. Даже слепой видел, что русскими движет отчаянный героизм, и даже гибель миллионов соотечественников их не остановит».

Не за фатальные ошибки в аналитических расчетах, не за какую-то мифическую тупость Гитлера или его генералов заплатила Германия такую страшную цену на Восточном фронте. Заплатила она ее за банальный европейский шовинизм, за презрительное отношение к русскому народу.

 

В немецких школьных хрестоматиях во времена юности рядового Ги Сайера писали: «Русский белокур, ленив, хитер, любит пить и петь». Но именно русские выстояли тогда, в сорок первом, когда немцам проиграли все. Выстояли, а потом победили, выпили и спели. Если кому-то понадобится еще один урок по той же хрестоматии, русские могут повторить. Поломанная мебель – за счет заведения.

 

Вопрос о сущностной, политической и политологической реабилитации Сталина давно назрел. И, можно сказать, перезрел. Мало того, на уровне массового сознания это, фактически, уже произошло.
Это окончательно зафиксировал тот ажиотаж, который вызвало 50-летие со дня смерти Генералиссимуса в 2003 году. Сегодня даже ругать Сталина, не делая определенных оговорок, позволяют себе лишь политические маргиналы. Однако ресталинизация является, пока что, стихийной. Это популистское движение, реакция на атмосферу политического, военного и социального унижения, в которой находится Россия при «антисталинистах». После того, как стали очевидны масштабы человеческих потерь нации всего за полтора десятилетия, случившихся без всяких войн, революций и расстрелов, то отпал даже аргумент от «ГУЛАГа», поскольку число жертв «демократии» давно превзошло все сколько-нибудь реалистичные оценки числа жертв репрессий.

 

«Перестроечная» версия истории попросту рассыпалась под ударами фактов. Не осталось, кажется, ни одного классического антисталинского мифа, который не был бы развенчан историками, кинодокументалистами, на худой конец, журналистами. Делается это с тем большим рвением, что ресталинизация истории становится ходовым товаром, на ней можно сделать имя и даже деньги, что не может не направлять молодые амбиции в соответствующую сторону.

 

Последней линией обороны «антисталинизма» остаются его собственные художественные придумки, исправно переносимые на экран в виде всевозможных «Московских саг» и «Детей Арбата». Однако, несмотря на высокий зрительский рейтинг, цели подобные сериалы не достигают, — зрители не столько следят за сюжетом, сколько любуются на артефакты прошлого, попавшие в кадр, и на красивых актрис, если таковые имеются. На вызывающие содрогание фразы типа «Нэт чэловэка — нэт проблэмы», — зритель обычно сердито соглашается: «Вот уж точно. Не будь Чубайса…».

 

Тыловая линия «антисталинизма» — это истерика. Визг, на который срываются некоторые «порядочные люди», стоит только подчеркнуть необходимость восстановить справедливое отношение к Сталину, хотя бы как к Верховному Главнокомандующему. Никто так и не может объяснить, какие у нас есть основания отказывать Главнокомандующему в триумфе Победителя, если находившаяся под его командой армия безоговорочно выиграла величайшую в мировой истории войну. Либо начинались отговорки, что «в 1941 все было плохо», и еще смешнее, — «если бы не пакт Сталина с Гитлером, войны бы вовсе не было», либо вовсе дело ограничивается заявлениями типа: «Не сметь! В войне победил не Сталин, а Народ».

 

Надо сказать, что эта последняя формула ещё работает. Поскольку, в отличие от всего прочего, она не является новоделом, а восходит ещё к советским временам, конкретнее, ко временам хрущёвской «десталинизации», к решениям пресловутого «двадцатого съезда».

Увы, позволив Хрущеву с присными насадить в СССР подобные настроения, мы, в итоге, создали нынешнюю ситуацию, когда в канун 60-летия Победы по Европе прокатывается волна реваншизма, оголтелым авангардом которой выступает бывшая наша, а ныне НАТО-вская Прибалтика. Сперва мы согласились на то, что «Сталин не лучше Гитлера», потом, в перестройку, что он «такой же как Гитлер», сегодня выясняется, что на взгляд наших западных соседей «Сталин хуже Гитлера». Что вполне логично: обслуживание немецких офицеров латышской девушке Вайре не было бы зазорно, а вот в ужасе перед русскими она бежала аж на край света. Вместо того, чтобы тихо есть отруби в еврохлеву у немцев, восточноевропейские славяне, а заодно и румыны вынуждены были под гнетом русских целых 40 лет заниматься строительством собственной государственности, развивать какую-то экономику, создавать армию, участвовать в каких-то учениях какого-то Варшавского договора… В общем, предаваться занятиям, к коим они согласно немецкой расовой теории (видимо, придется признать её справедливой хотя бы по отношению к Восточной Европе), были не приспособлены.