Поезія та проза

Несколько стихотворений советского поэта Павла Когана. Он родился в Киеве 4 июля 1918 г. Детство прошло в Москве. В 18 лет поступил в Московский институт истории, философии, литературы (МИФЛИ). С 1939 занимался и в Литературном институте им. М.Горького на отделении поэзии.В 1941-м ушел добровольцем на фронт. В 1942г. 23-го сентября погиб в боях под Новороссийском. Было ему 24 года. При жизни Коган не успел напечатать свои стихи. Они стали публиковаться в периодической печати во второй половине 1950-х. Самое известное его стихотворение в начале 60-х годов часто исполняли на слетах любителей авторской песни. Другие его стихотворения известны меньше.

ПАВЕЛ КОГАН

Бригантина
(песня)
Надоело говорить, и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...

Капитан, обветренный, как скалы,
Вышел в море, не дождавшись дня.
На прощанье подымай бокалы
Золотого терпкого вина.

Пьём за яростных, за непохожих,
За презревших грошевой уют.
Вьётся по ветру весёлый Роджер,
Люди Флинта песенку поют.

Так прощаемся мы с серебристою,
Самою заветною мечтой,
Флибустьеры и авантюристы
По крови, упругой и густой.

И в беде, и в радости, и в горе
Только чуточку прищурь глаза -
В флибустьерском, в дальнем море
Бригантина подымает паруса.

Вьётся по ветру весёлый Роджер,
Люди Флинта песенку поют,
И, звеня бокалами, мы тоже
Запеваем песенку свою.

Надоело говорить, и спорить,
И любить усталые глаза...
В флибустьерском дальнем море
Бригантина подымает паруса...
1937


* * *
Как Парис в старину,
ухожу за своею Еленой...
Осень бродит по скверам,
по надеждам моим,
по пескам...
На четыре простора,
на четыре размаха
вселенная!
За четыре шага от меня
неотступная бродит тоска.
Так стою, невысокий,
посредине огромной арены,
как платок, от волненья
смяв подступившую жуть...
Вечер.
Холодно.
Ухожу за своею Еленой.
Как Парис в старину,
за своею бедой ухожу...
Ноябрь 1936

***
Треть пути за кормой, и борта поседели от пены.
Словно море, бескрайна густого настоя вода.
В ноябре уходил, как Парис в старину за Еленой,
Через год я нашёл, чтоб теперь потерять навсегда...
Ты стоишь побледневшая, моя золотая Елена,
Через несколько лет ты, как чайка, растаешь вдали...
Я, твой атом ничтожный, тебя принимаю, вселенная,
От последней звезды до условностей грешной земли.
Ничего, что потеряно (я находил, значит, стоит
Уставать и грести, и опять уставать и грести)...
За любовь настоящую, за тоску голубого настоя,
Если хочешь ещё, если можешь ещё, то прости!
Подымай паруса! Берега затянуло печалью...
Отлетает заря, замирая, как голоса.
Подымай паруса! Тишина пролетает, как чайка...
Светит имя твоё на разодранных парусах!..
14-15 декабря 1937

Гроза
Косым, стремительным углом
И ветром, режущим глаза,
Переломившейся ветлой
На землю падала гроза.
И, громом возвестив весну,
Она звенела по траве,
С размаху вышибая дверь
В стремительность и крутизну.
И вниз. К обрыву. Под уклон.
К воде. К беседке из надежд,
Где столько вымокло одежд,
Надежд и песен утекло.
Далёко, может быть, в края,
Где девушка живёт моя.
Но, сосен мирные ряды
Высокой силой раскачав,
Вдруг задохнулась и в кусты
Упала выводком галчат.
И люди вышли из квартир,
Устало высохла трава.
И снова тишь. И снова мир.
Как равнодушье, как овал.

Я с детства не любил овал!
Я с детства угол рисовал!
20 января 1936

 

Г.Осадко

Шабат

...Монетка валідолу під язик –
І можна жити так, як жити звик,
Вгортаючись у мудрість і покору,
Мовчати тишу і читати Тору,
І листя рахувати день при дні,
Питаючи:
− За що сіє мені?

Старіє жовтень... То старий єврей,
Як до Стіни, до зимних батарей
Притулиться чолом – і тихо плаче,
То молитви дощів, кущів, неначе
Усі слова сплітаються в одне:
– Нехай мене ся чаша омине...

А чаша повна – через вінця – вщерть.
Спочатку вітер, а за вітром смерть –
Зайдуть в оселю, сядуть за столом:
– Шалом, синочку втомлений, шалом...
Горять свічки. У всесвіті шабат.
І він умре.
І прийде листопад.

 

Степан ЧАРНЕЦЬКИЙ

ПО БУРІ

Притихла буря… Низько над землею
Тягнуться хмари втомлені, понурі;
Сонце сховалось під сіру кирею,
Хати здрімались, задумані, хмурі…

У густій мряці потонули гори,
Тишина глухо звисла над ними,
І тільки вітер в лісовому морі
Поміж листками застогне сухими.

І тихим зойком в лісі понесеться,
Та серед яру темного сконає,
І знов так тихо, як в серці по бурі…

Все в сон запало — спокій в душу преться,
А там горою, під небесним плаєм,
Тягнуться хмари втомлені, понурі…

***
Степан ЧАРНЕЦЬКИЙ

* * *

Часом моє серце такий тисне біль,
Як сумерку тиша понад стерні злине…
Розстогнаний вітер гуде серед піль,
Стеблом помітає та безслідно гине.

Часом моє серце такий тисне біль,
І сум чорний лине із темних вигонів,
А сонна симфонія за шумом топіль
Впивається в душу акордами стонів…

***

 

Феликс Кривин

Сколько стоит душа?
Ни гроша!
На нее не придумана мода
И живет на земле, не спеша,
Золотая душа- Квазимодо

Колченогий уродец, горбун,
Красоты молчаливый свидетель
Тащит он на своем горбу
Ненужную добродетель.

 

Г.Осадко

І щось сказати не було вже сили...
Ворони обклювали небеса.
Мене твоє кохання розчавило,
Немов КаМаз вночі старого пса.

І були сни: драглисті і непевні,
Немов летиш, аж млосно в животі...
Ти памятаєш, як кохала в червні
І як конала взимку на хресті,

Як падав сніг з своєї високості,
Як дотик пік розпеченим тавром,
Як догми слів трощили мої кості,
Залишивши у серці бурелом...

Ранкове сонце освятило трасу
І тіло пса відкинуто в кущі...
Лиш ворони провадять дивну месу
Над цим страшним пожарищем душі.

 

Чимось вона мені близька...

Г.Осадко

Дівчинко-серце, на шиї коралі –
Біла квасолька і сині боби,
Що буде потім, що буде далі –
Довга дорога, чорні педалі,
Дивна дорога у димне «якби»…
І голуби – будуть ще голуби –
Дах-черепиця-тополя-із пухом…
Дівчинко-серце, нікого не слухай,
Дівчинко-доле, як вмієш - роби,
Крок чи півкроку – куди чи до кого?
Крок уперед, і назад, і дорога,
Знову дорога – така дорога…
Вересень.
Верес.
А ще – пилюга.
Бабине літо, де пил і марнота,
Слово-не птах вилітає із рота,
Не відлітає, на груди впаде,
Звично склює перестиглу квасолю –
Шворка коралів – як шворочка долі –
Трісла…і впала…і де вона…де…
Де намистинки – квасоля з бобами?
Що ж тобі, Боже, з твоїми ділами,
Видно-не видно, шкода-не шкода?
А на чолі – чи то ранка, чи ґулька…
Верес і вересень. Ніжно і мулько.
Дівчинко-серце, дитино-зозулько…
Біле безсоння.
І чорна вода.

***

Риболовля

І листя торішнє, і небо горішнє
(Не Сьоме – до сьомого смертникам зась)
Чадіють димами… Намолених віршів
Губами торкається сонний карась.

(Німе до німого – і більше нікого.)
Та гострі гачечки і мокрий горох,
Натягнуті жили на вудочках Бога,
Така риболовля – попарно, по двох.

…І зябра здригаються рвучко, надсадно.
І чорна луска шаленіє: «Води!»
…І ангел Спокути із Першого Саду
Мітлою змітає Останні сліди.

 

Стус

А ти, як гілочка бузку,
наснилася мені.
Лиш бачу я імлу,
але обличчя — ні.
Лиш чую пахощі твої
і погляди твої,
і обвеселені гаї,
і співи-солов’ї.
Мов за свічадом, у тіні,
в найглибшій глибині
тебе я чую, мов у сні,
але обличчя — ні.
Далеко стежка пролягла,
побігла в небеса.
І мерехтить у два крила
твоя сумна краса.
А там, по сніговій габі,
тонкий пташиний слід.
Я повертаюся тобі
холодний, ніби лід.
І щастя й біль. І день і тьма.
І спека і мороз.
О Боже, кращого нема
за сто твоїх прогроз,
коли ти любиш і таїш
батьківський щирий сміх.
Знеси ж, благаю, до узвиш
цей хор жалоб моїх.

 

Я вже казав...вірші мене самі знаходять...

Сергей Усталов

Перерывы. Паузы. Пробелы.
Время на раздумья. Переход
От тонов размазанных и серых
К поиску замены им. Полёт
Было оборвавшихся на взлёте
Мыслей о паденьи с высоты
И о недоделанной работе
С целью наполненья пустоты.
Выдох облегчения на смену
Двум шагам до пропасти. Ответ
За недопустимую измену
Самому себе. Скупое «нет»
И скупое «да», в переплетеньи
Нехотя дающие намёк -
Или его тень - на искупленье
За неподготовленный урок.
Лист бумаги - правильный и белый.
Вечер. Середина сентября.
Перерывы. Паузы. Пробелы.
А за ними - спрятавшийся я.

***

Сначала кажется, что вот,
Пришло, нахлынуло, случилось,
Что время вдруг остановилось…
Но день проходит или год,
А в сердце – тот же самый лёд,
В нём ничего не растопилось,
И лишь сильней наоборот
Там тьма холодная сгустилась
И до сих пор рассвета ждёт.

Живёшь, торопишься, спешишь.
Но что-то проплывает мимо
Бесследно и неуловимо
В ночную сдавленную тишь,
И если снова промолчишь
И под удар подставишь спину,
То только скорбно подтвердишь
Тот факт, что боль неотвратима,
Её отсрочить можно лишь.

И нет уже пути назад.
Мозг ничего не понимает.
Душа томится и страдает.
Никто ни в чём не виноват.
И рай ли это или ад,
Лишь тот, кто их придумал, знает.
Но и ему объявлен мат.
И ничего не освещает
Рассвет, похожий на закат.

***

Я никогда не шёл туда, где трудно,
Мне трудно было попросту везде.
И я уже приравнивал подспудно
Свою беду к другой такой беде.

Но это чувство индивидуально.
Как можно, например, определить,
Насколько ощутимо и реально
Страдание, мешающее жить?

И с чем сравнить изгнание из рая,
Какой величиной измерить боль,
За единицу измеренья принимая
Христом однажды сыгранную роль?

Мне всюду трудно. Может быть, и легче
Мне будет там, где не был я ещё.
Но круг моей судьбы уже начерчен,
И крест её положен на плечо.

Поэтому я знаю, что любое
Другое место занято давно.
А у меня своё одно такое.
И мне другого просто не дано.

***

Короткий звук. И снова тишина.
Намёк на эхо. Но без продолженья.
То что-то вдруг накатит, как волна,
То схлынет в пересуды и сомненья.

И я опять на отмели. Один.
Так лучше. Для меня и для любого,
Кто словом выбивает в сердце клин
Такого же безжалостного слова.

И я опять сдержать себя готов
И промолчать от злости и бессилья.
Всё дело не в подборе нужных слов,
А в слишком глубоко забитых клиньях.

***

Чего-то жду. Чего? Зачем?
Ответов я пока не знаю.
Но несомненно понимаю
Их важность для своих проблем.

Я жду возможности допеть
На взлёте прерванную песню,
Открыть письмо с благою вестью
И прочитать его успеть.

Как тяжело под грузом жить
Из недосказанных признаний,
Безмолвных разочарований,
Немых попыток говорить…

Я жду возможности сказать
О том, что в сердце наболело,
Что годы долгие кипело
И по ночам мешало спать.

Я быть услышанным хочу.
Хочу быть понятым. Однако,
Пока ещё не вижу знака
И выжидательно молчу.

Пронизан смысл былых картин
Двадцатилетним опозданьем.
Вся жизнь – сплошное ожиданье
Без объяснения причин.

***

Всегда в себе. Не понят. Не дослушан.
Я заперт в этот вынужденный склеп.
И голос равнодушием задушен.
И каждый шаг - напрасен и нелеп.

И каждый день - похож на предыдущий
В стихах, однажды призванных зажечь
Огонь души, тогда ещё несущий
На полуслове прерванную речь.

Я - спрятанный остаток сожалений
Без выбора других альтернатив,
Оставленный средь умерших мгновений
Без права переписки с тем, кто жив.

Но годы - то ползут, то пролетают
И, вновь пообещав последний шанс,
Во мне лишь только ярче выделяют
Их слов и дел досадный диссонанс.

Я эту фальшь за данность принимаю
И, не ропща изменчивой судьбе,
Живу, как сплю, привычно продолжая
Тоску и боль всегда держать в себе.

 

Ліна Костенко

Старесенька іде по тій дорозі.
Як завжди. Як недавно. Як давно.
Спинилася. Болять у неї нозі.
Було здров'я, де тепер воно?
І знов іде... Зникає за деревами...
Світанок стежку снігом притрусив.
Куди ж ти йдеш? Я жду тебе. Даремно.
Горить ліхтар, ніхто не погасив.

Моя бабусю, старша моя мамо!
Хоч слід, хоч тінь, хоч образ свій залиш!
Якими я скажу тобі словами,
що ти в мені повік не одболиш!
Земля без тебе ні стебла не вродить,
і молоді ума не добіжать.
Куди ж ти йдеш? Твоя наливка бродить,
і насіння у вузликах лежать.

Ну, космос, ну, комп'ютер, нуклеїни.
А ті казки, те слово, ті сади,
і так по крихті, крихті Україна -
іде з тобою, Боже мій, куди?!

Хоч озирнись! Побудь іще хоч трішки!
Вже й час є в тебе, пізно, але є ж.
Зверни додому з білої доріжки.
Ось наш поріг, хіба не впізнаєш?

Ти не заходиш. Кажуть, що ти вмерла.
Тоді був травень, а тепер зима.
Зайшла б, чи що, хоч сльози мені втерла.
А то пішла, й нема тебе, й нема...

Старесенька, іде чиясь бабуся,
і навіть хтозна, як її ім'я.
А я дивлюся у вікно, дивлюся,
щоб думати, що, може, то моя.

Отой вірш сьогодні рефреном...

 

Сергей Усталов

Ожидание

Мне всё ещё кого-то не хватает,
Хотя вся жизнь лежит у моих ног
И судорожно прошлое хватает
Изломанными пальцами дорог.
Пройдя по незаконченному кругу,
Я снова начинаю этот путь,
Чтоб вновь, освобождаясь от испуга,
Билет судьбы откуда-то тянуть.
Но ждать неисполнения желаний
Гораздо тяжелее, чем не ждать.
Немой вопрос чужих воспоминаний,
Застыв в глазах, появится опять.
Ответ же затеряется надолго
В неясных фразах выдуманных слов,
Где нет уже не только чувства долга,
Но и других незыблемых столпов.
А мне ещё кого-то не хватает.
Кого, я не узнаю никогда.
Но почему одни всегда теряют,
Другие же находят лишь всегда?
И мимо отвернувшихся сомнений
Спешат за ложной истиною вслед
Потоки опоздавших откровений,
Молчавших столько выброшенных лет.
Реальность, отставая от мечтаний,
Стремится их рассудку подчинить,
Сжимая всё в объятьях ожиданий,
Насильно заставляя снова жить
И душу обрекая на страданье
Опять искать неведомо кого.
Существованье с целью ожиданья…
Но только ожидания чего?

 

Василь СТУС

* * *

Утрачено останні сподівання,
Нарешті — вільний, вільний, вільний ти.
Тож приспішись, йдучи в самовигнання:
безжально спалюй дорогі листи,
і вірші спалюй, душу спалюй, спалюй
свій найчистіший горній біль — пали.
Тепер, упертий, безвісти одчалюй,
бездомного озувши постоли.
Що буде завтра? Дасть біг день і хліба.
А що, коли не буде того дня?
Тоді вже гибій. Отоді вже — гибій,
Простуючи до смерті навмання.

 

Несколько дней был лишён возможности выхода в сеть - у нас в очередной раз вырезали телефонный кабель. Кто-то ищет доступный ему способ заработать на выпивку или на наркоту. Сомневаюсь, что вырезая ночью кабель и сдавая его на металлом, зарабатывают на еду. Такова наша жизнь. -- Но не в этом суть - всё это время я вспоминал песню на слова Булата Окуджавы "Ночной разговор", Бог знает, почему. Проще всего было бы поставить диск с этой песней и послушать его. Но не хотел - пел про себя, повторял про себя. Обычно тексты к песням имеют к поэзии самое отдалённое отношение. Но другое дело - песни на слова Б. Окуджавы. С удовольствием привожу текст этой песни.
БУЛАТ ОКУДЖАВА

Ночной разговор

Мой конь притомился, стоптались мои башмаки.
Куда же мне ехать, скажите мне, будьте добры?
Вдоль красной реки, моя радость, вдоль красной реки,
До синей горы, моя радость, до синей горы.

А где ж та гора, та река, притомился мой конь.
Скажите, пожалуйста, как мне проехать туда?
На ясный огонь, моя радость, на ясный огонь.
Езжай на огонь, моя радость, найдешь без труда.

Но где же тот ясный огонь, почему не горит?
Сто лет подпираю я небо ночное плечом.
Фонарщик был должен зажечь, но фонарщик тот спит.
Фонарщик-то спит, моя радость, а я ни при чем.

И снова он едет один, без дороги, во тьму.
Куда же он едет, ведь ночь подступила к глазам?
Ты что потерял, моя радость, кричу я ему.
А он отвечает, ах, если бы я знал это сам.

---------- Додано в 19:17 ---------- Попередній допис був написаний в 18:46 ----------

Добвлю ещё одно стихотворение Булата Шалвовича Окуджавы, которое тоже является песней на его слова. Тоже - прекрасный текст к "Песне кавалергарда". Она звучала в кинофильме "Звезда пленительного счастья".

БУЛАТ ОКУДЖАВА

Песенка кавалергарда

Кавалергарды, век не долог,
И потому так сладок он,
Трубит трубач, откинув полог,
И где-то слышен сабель звон.
Еще рокочет голос струнный,
Но командир уже в седле,
Не обещайте деве юной,
Любови вечной на земле.

Напрасно мирные забавы
Продлить пытаетесь смеясь,
Не сохранить надежной славы,
Покуда кровь не пролилась.
И как ни сладок мир подлунный
Лежит тревога на челе,
Не обещайте деве юной,
Любови вечной на земле.

Течет шампанское рекою,
И взор туманится слегка,
И все как будто под рукою,
И все как будто на века.
Крест деревянный иль чугунный,
Назначен нам в грядущей мгле,
Не обещайте деве юной,
Любови вечной на земле.
Не обещайте деве юной,
Любови вечной на земле.

 

Ліна Костенко

Біла симфонія

Було нам тоді не до сміху.
Ніч підняла завісу –
біла симфонія снігу
пливла над щоглами лісу.

А ліс, як дрейфуюча шхуна,
скрипів, у льоди закутий…
І хлопець, зворушливо юний,
сказав із дорослим смутком:

– Ти пісня моя лебедина,
останнє моє кохання…
В такому віці людина
завжди кохає востаннє.

Бо то уже справа гідности –
життя, бач, як сон, промайнуло.
Підлітки для солідности
мусять мати минуле.

Завіяні снігом вітрила
звисали, як біла гичка…
Я теж йому щось говорила,
і теж, певно, щось трагічне.

Було кохання фатальне,
майже з драми Ростана…
Я тільки сніг пам'ятаю,
отой, що давно розтанув.

Білу симфонію снігу,
шхуну, в льоди закуту…
А нам з тобою – до сміху!
А нам з тобою не смутно!

І добре тобі, і весело
на білому світі жити.
Ти тільки, як всі воскреслі,
не любиш про смерть говорити.

І маєш, напевно, рацію.
Минуле вмерзає в кригу.
І це вже не декорація…
Біла симфонія снігу.

Стогне завія до рання,
зламавши об ліс крило…
Ти – моє перше кохання.
Останнє уже було.

 

Натрапив на вірш Маяковського....

мертвый каменный город дождями источен,
здесь июнь и декабрь похожи на март.
он вернулся сюда, заводной томагочи,
вечный пленник метро и автобусных карт.
между серых теней человечьего стада
он такой же как все
он сто первый - из ста
и давно безразличен Аиду и аду
за плечами его замерла пустота
примеряя личины не стал многоликим
но остался для многих навеки двулик
потерял за делами свою Эвридику
среди сотен и тысяч чужих Эвридик
каждый день до конца отыграв и отмучив
он нетвердой походкой идет из гостей
отражаясь на миг в окнах
лужах
и тучах
негативом лица в белом контуре стен
старым скрягой взлелеяв долги и растраты
он живет затупившимся жалом шприца
загоняя себя в невозможное "надо"
по извечным кругам городского кольца
но однажды
сорвавшись до воя
до крика
он шагнет из окна прямо в липкий туман
не узнав
что напротив
живет
Эвридика...

 

Антип Ушкин

Читая Максимилиана

«Нет радости светлее, чем печаль!»
Нет низости ничтожней превосходства.
В ближайшем – нескончаемая даль.
А в глубине прекрасного – уродство.

Любви сильнее ненависти нет.
Движения стремительней покоя.
И что есть тьма, как не предельный свет.
И что есть мир, как не арена боя.

Нет зла страшнее ложной доброты.
Нет лжи противней полуправды сладкой.
Нет ничего мудрее простоты.
И бесконечней жизни самой краткой.

 

Розенбаум

Пустая, холодная, жуткая комната.
Захламлена, грязная, очень бездомная.
Уйти - не уйти - кто же мне посоветует?
Одно говорить, а другое - ответствовать.
Одно говорить, а другое - прочувствовать,
Как трудно, как мерзко за жизнь врачу совать.
Когда тяжело, то не надо подробностей.
И слышится иноходь скорая, дробная.
По снегу холодному снова непонятый
Бреду чистокровною, лучше, чем понею.
И хочется крикнуть: "За что же? Что сделал я?"
Да рот забивает метель, вьюга белая.

Кровь от лица.
Сердце в рубцах.
Но надо стоять до конца!

Я знаю: за то, что хотел по-хорошему,
За то, что поверил вдруг в мир огорошенный,
За то, что любовь не считал подаянием,
За то, что себе не искал оправдания,
За то, что горел не дровами, а свечкою,
Что многое знал, хоть и не был предтечею, -
За всё это жуткая, грязная комната,
Пустая, холодная, очень бездомная.

 

Павло Гірник

Завтра побачимось. Дай мені Бог промовчати,
Дай мені втямити, Боже, як бути мені.
Хай би стояли усміхнені мальви на чатах,
Хай би спустилися зорі і стали земні.

Завтра — тоді, коли ночі між нами не буде —
Тільки дорога, де нарізно мусили йти.
Як на видовище, знову посходяться люди
Саме тоді, коли треба обом самоти.

Слухайся серця. Не варто його розуміти.
Просто люби свою волю, яка заболить.
Ми не одні на землі, та єдині на світі,
Випало поруч іти і згоріти за мить.

Доле моя, тихий посвисте завжди здалека,
Дике іржання нічне і остання земля…
Де та колиска, в яку заглядають лелеки,
Щоб на світанку туди принести немовля?

Мушу побути, бо ще ж не літав над собою,
Муляють крила тверді невмолимі слова…
Будемо завтра удвох наодинці з сльозою.
Має за нами вставати трава нежива

 

Василь СТУС

* * *

Даруйте радощі мої
і клопоти мої —
нещастя й радощі мої —
весняні ручаї.
Просвітле небо аж кипить,
просвітле — аж кипить.
Блажен, хто не навчився жить,
блажен, хто зна — любить.
О, кара земле, окрай гри,
бери мене, бери,
спасибі, що вгорі кипить
сонце — угорі!
Спасибі, що росте трава
і що душа жива,
і що біліє голова,
і кільчиться трава.
Спасибі, коли ти є ти,
що ти — це ти і ти,
що досить руку простягти —
і край, і грай, і ти.
І золота твоя габа —
на руті, йа піску,
і на руках, і на губах,
і на моїм віку.
Пробудь же завжди молодим,
пробудь же молодим,
в святому літеплі води
ти сам стаєш святим.
І хай-но очі як вода,
хай — як жива вода —
але ж бо й горе — не біда,
і горе не біда.

 

Забыты кумиры. Разрушены храмы.
Земля вся тоскует о новом Иуде.
Вы слышите, все воспитатели — хамы,
Поверьте мне, все осуждённые — судьи...

Контрасты извечны. Бетховены — глухи,
Столбы окопались, стоят при дороге.
Поверьте мне, все добродетели — шлюхи,
Все трусы — герои, все грешники — боги.

Меня научил всему этому стронций,
Меня облучил, заразил этим — атом;
Границы условны: не пятна на солнце,
А солнце на пятнах — сейчас и когда-то!

Как в строчках Вийона, вся верность — в измене,
Какой-нибудь Ротшильд беднее, чем нищий.
Я знаю, что солнце построили тени,
Как тени умерших нас сделали чище.

И ночь — это только незримое утро,
И стих мой скрывается в уличном шуме,
И всё, что на свете действительно мудро,
Мне кажется, всё это только безумье.

Безумье в любом твоем взгляде и шаге,
Безумье в мечтах и безумье в быту...
Свихнувшихся глаз голубые овраги
Влюбленному всюду видны за версту.

И грешную песню поют облака мне,
И я тороплюсь, спотыкаясь о звёзды,
А в небе — деревья и спелые камни:
Весь мир опрокинут, весь мир неопознан.

И пахнут предчувствием праздника тучи,
И каркает ворон, и слышится глас:
«Чем хуже, тем лучше, чем хуже, тем лучше!»
Ах, ворон, ты ворону выклюешь глаз!

Ложится позором любая награда...
В подполье слезы моей прячется смех.
И все получается так, как не надо,
И чёрный, как лилия, падает снег.

И.Бейн

 

Навіть не вірш...

Дарить нежность... наполнять собой кого-то... касаться чьей то ранимой
души... знать, что ты не одинок...чувствовать человека каждой клеточкой
тела... отдавать тепло и ласку до последней капли... и знать, что чаша
этих чувств никогда не опустошиться благодаря этому человеку..
ждать... надеяться... мечтать...
Знать, что тебя тоже ждут...
Не чувствовать земли под ногами...
Слышать голос и знать, что роднее его нет ничего на свете...
Обнимать так крепко, будто боишься потерять...
Целовать так, будто стираются грани между душой и телом...
Это, чего мы все хотим... и ищем иногда всю жизнь...