Поезія та проза

А вы пытались в тупике нащупать выход?
Ну… Или хотя бы дырку разбомбить…
Царапать пальцами невидимые стыки,
И пробиваться. И ломаться… И любить.

И сквозь тупик увидеть то, чем дышишь.
Оно вон там, за мраморной стеной…
И понимать, что ты, беспорно, видишь!
Но не коснуться… Не достать его рукой…

И ничего вокруг, чем выбить камень,
От безысходности уткнуться в холод лбом.
Слезами надрываться, упав наземь,
В грязи густой… Попутав небо с дном…

И тихо… Попытаться вновь пробиться,
Уже безвольно кулаком о стену-грушу.
Упав в его колени, раствориться,
Но все тупик. Все ложь. И сердце в стуже.

Уже усталость сединой на волосах,
А в сердце глупая привычка… Тихо-тихо
Царапать стенку… Веря в чудеса…
А вы пытались в тупике нащупать выход?…

Ирина Савицкая

 

Из детства=)

Роберт Льюис Стивенсон

Вересковый мёд

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.

Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый - на живом.

Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.

Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
"Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!"

Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.

К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.

Гневно король промолвил:
- Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море - катились валы.

И вдруг голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну! -
Карлик сказал королю.

Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
- Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!

Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик.

-Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна -
Мой вересковый мед!

(перевод С.Маршака)

 

Як завжди під настрій...

А.Матвійчук

Невыносимо чувство одиночества,
Когда туман осенний за окном,
И голые деревья, как пророчества,
О том, что все проходит день за днем.

Невыносимо чувство ожидания,
Когда живем надеждой на «авось»,
И так легко находим оправдание
Всему, что в жизни нашей не сбылось.

Невыносимо горькое отчаянье,
Когда привычно тлеем, не горим,
И вновь глядимся мы в глаза случайные
И не о том все время говорим.

Еще невыносимей чувство близости,
Когда вполсилы эта боль и страсть,
И мы боимся до Любви возвыситься,
Чтоб, не дай Боже, больно не упасть…

А за окном приметы увядания …
И неизбежно торжество зимы,
И ветер полон горького рыдания
За все, что не успеть сумеем мы!

И оттого кричать порою хочется,
Услышав сердцем холод вечных зим:
«Спаси меня! Спаси от одиночества,
Когда я сам себе невыносим…»

 

І знов Катериничев..

 

Катериничев

Мне холодно. Но грустно только здесь,
Где морось пробирает до костей.
Угли в камине заблестели влажно
От стылой сырости ничейного жилища.
В червленом серебре — шары цветов.
Над парком, неподвижною портьерой,
Застыло небо в сумерках дождя,
Промозглое ненастье предвещая.
Едва проглянет солнце — меркнет день.
В сусальной позолоте блики листьев.
И старый пруд заволокло травой
И тиной. Скоро ляжет вечер.
А под ногами — скрежет битых стекол,
Унылых черепков из прошлой жизни.
А запах ветра так похож на снег!..
Мне грустно здесь. И холодно везде

 

Снова вОроны сбились в стаю,
Снова кружат во мгле надо мной.
Рваным пугалом в тол врастаю.
Знать, судьбой приглашён на постой…

Где же воля моя строптивая?
Сколько можно топтаться в грязи?
Спрячь же, память моя родимая,
Прочь от смуты людской увези.

Мочи нет улыбаться и кланяться
Злым кнутам беспросветной тоски.
Пусть земля под ногами расплавится,
Если душу порву на куски!

Нет ведь правды в безумии разума!
Нет ведь жизни в пустой скорлупе!
Видно, в счастье навек отказано,
Раз уж болью распят в тупике…

Что же я натворил без памяти?
Чем дал повод себя оболгать?
Знать, душою стоять на паперти--
Вороньё от креста отгонять…


© Copyright: Андрей Ястремский,

 

Степан РУДАНСЬКИЙ

ЧИ ГОЛОСНА ЦЕРКВА

Став у церкві батько з сином.
Церкву вже кінчали:
Засклепили, побілили,
Олтар прибивали.

«Слава богу, — каже батько, —
Спомоглися люди.
Лиш не знати, як то вона —
Чи голосна буде?

Постій хіба, — каже, — сину,
Перед образами,
А я піду та для проби
Свисну за вратами…»

Пішов свиснув разів кілька,
Назад повертає.
«А що, сину, голосная?» —
Хлопчину питає.

«Голосная!.. — хлопець каже, —
Так і б’є луною!..»
«Ану ж, — каже, — піди свисни,
А тут я постою…»

«Оце але! — каже хлопець. —
Найшли що сказати !..
А чи ж я то який дурень
У церкві свистати!»

 

Вера Никольская

Не выплакать. Не высказать.Не вымолчать.
Не взять с собой. И не откинуть прочь.
Всерьёз и безнадёжно занемочь,
Когда недуг сам Бог уже не вылечит.

Найти себе спасение в изгнании
Меж небом и потерянной землёй,
На ней и братья меньшие – зверьё –
Обречены с рожденья на заклание.

Не видеть, как святые и безвинные
Сгорают в топке адовой печи,
И как искусно прячут палачи
Глаза свои безжизненно пустынные.

Не знать, что мир распался под проклятием,
И дует, завиваясь, суховей
В дома пустые, в дыры от дверей,
На капли крови вечного распятия.

Не вымолить пощады и прощения…

 

Я балансирую...на грани...
Страховки нет,иду на ощупь.
От боли...все вокруг в тумане,
Сорваться вниз...чего же проще.

По краю бездны...без поддержки,
И вера...позади осталась.
Всё это, прошлого издержки...
Сорваться вниз...какая малость.

А страха нет...на все вопросы,
Уже давно,нашел ответы...
Горьки на вкус,обиды слёзы,
Сорваться вниз...не сложно это.

 

ЖИТТЯ - це багатство, не змарнуй його!
ЖИТТЯ - це можливість, скористайся нею!
ЖИТТЯ - це краса. Захоплюйся нею.
ЖИТТЯ - це мрія. Здійсни її.
ЖИТТЯ - це виклик. Прийми його.
ЖИТТЯ - це твій щоденний обов'язок. Виконай його.
ЖИТТЯ - це гра. Будь гравцем.
ЖИТТЯ - це багатство, не змарнуй його!
ЖИТТЯ - це маєток. Бережи його.
ЖИТТЯ - це любов.Насолоджуйся нею вповні.
ЖИТТЯ - це таємниця. Пізнай її.
ЖИТТЯ - це долина бід. Переможи її.
ЖИТТЯ - це пісня. Проспівай її докінця.
ЖИТТЯ - це боротьба. будь бійцем.
ЖИТТЯ - це прірва невідомого. Без страху вступи в неї.
ЖИТТЯ ТАКЕ ПРЕКРАСНЕ - НЕ ВТРАЧАЙ ЙОГО!!!!!
ЦЕ ТВОЄ ЖИТТЯ, БОРИСЯ ЗА НЬОГО!!))))

 

Завидовать можно...

Валерий Татаринцев

Завидовать можно на свете всему:
Карьере и славе, богатству, тому,
Кто просто умнее, удачливей Вас,
Тому, кто имеет деньжонок запас,
Тому, кто красивей, тому, кто моложе,
Тому, кто добрее и лучше... Но всё же,
Завидовать нужно лишь только тому,
Кто Вам не завидует... и никому

 

"Спор между Вийоном и его душою"

- Кто это? - Я.- Не понимаю, кто ты?
- Твоя душа. Я не могла стерпеть.
Подумай над собою.- Неохота.
- Взгляни - подобно псу,- где хлеб, где плеть,
Не можешь ты ни жить, ни умереть.
- А отчего? - Тебя безумье охватило.
- Что хочешь ты? - Найди былые силы.
Опомнись, изменись.- Я изменюсь.
- Когда? - Когда-нибудь.- Коль так, мой милый,
Я промолчу.- А я, я обойдусь.

- Тебе уж сорок лет.- Мне не до счета.
- А что ты сделал? Будь умнее впредь.
Познай! - Познал я все, и оттого-то
Я ничего не знаю. Ты заметь,
Что нелегко отпетому запеть.
- Душа твоя тебя предупредила.
Но кто тебя спасет? Ответь.- Могила.
Когда умру, пожалуй, примирюсь.
- Поторопись.- Ты зря ко мне спешила.
- Я промолчу.- А я, я обойдусь.

- Мне страшно за тебя.- Оставь свои заботы.
- Ты - господин себе.- Куда себя мне деть?
- Вся жизнь - твоя.- Ни четверти, ни сотой.
- Ты в силах изменить.- Есть воск и медь.
- Взлететь ты можешь.- Нет, могу истлеть.
- Ты лучше, чем ты есть.- Оставь кадило.
- Взгляни на небеса.- Зачем? Я отвернусь.
- Ученье есть.-Но ты не научила.
- Я промолчу.- А я, я обойдусь.

- Ты хочешь жить? - Не знаю. Это было.
- Опомнись! - Я не жду, не помню, не боюсь.
- Ты можешь все.- Мне все давно постыло.
- Я промолчу.-А я, я обойдусь.

 

Люди души коптят на бездымном огне
И смеются от счастья, как дети.
А по чьей-то сутулой, угрюмой спине
Хлещет плетью разгневанный ветер.

Над шеренгой пустых, обезличенных лиц
Плавно реют бездумные грезы.
А из чьих-то безжизненных, мертвых глазниц
Льются мутные желтые слезы...

Гулко колокол бьет - это время мое;
Черный всадник седлает коня.
Вот уже за углом вижу мрачный Содом -
Это тени встречают меня.

Черный кот обнажил в липкой крови клыки;
Слешен шепот, похожий на плачь.
Свой топор затупил, жизнь рубя на куски,
В грязном саване мрачный палач.

Свечи тускло чадят, из сгоревших церквей
Раздается пронзительный вой.
Пена капает с крыльев летучих мышей,
Что кружат над моей головой.

И сжималась рука, расширялся зрачок,
Мысли вялые шли чередой.
Время мчалось вперед, как гигантский волчок,
Сильно пущенный чьей-то рукой.

Год за десять - и мимо вся жизнь пронеслась,
Мысли были и канули в вечность.
Ты и сам не заметил, как нить порвалась.
Тишина, пустота, бесконечность...

 

А что же будет дальше, что же дальше?
Уже за той чертой, за тем порогом?
А дальше будет фабула иная
и новым завершится эпилогом.
И, не чураясь фабулы вчерашней,
пока другая наново творится,
неповторимость этого мгновенья
в каком-то новом лике отразится.
И станет совершенно очевидным,
пока торится новая дорога,
что в эпилоге были зерна
и нового начала и пролога.
И снова будет дождь бродить по саду,
и будет пахнуть сад светло и важно.
А будет это с нами иль не с нами -
по существу, не так уж это важно.
И кто-то вскрикнет: - Нет, не уезжайте!
Я пропаду, пущусь за Вами следом!..
А будет это с нами иль с другими -
в конечном счете, суть уже не в этом.
И кто-то от обиды задохнется,
и кто-то от восторга онемеет...
А будет это с нами или с кем-то -
в конце концов, значенья не имеет.

© Юрий Левитанский

 

фото від Миха нагадало такий вірш

Юрий Щелоков

Всегда смотреть бывает грустно
На речек высохшие русла.
На гарь, где был красавец лес,
На лукоморье без чудес,
На дом покинутый когда-то,
На злую пустошь вместо сада,
На солнцем выжженный покос,
На пруд, что ряскою зарос…
Грустней всего увидеть глушь
В былое время близких душ.

 

Немного яростного.

Марина Цветаева

Не чернокнижница! В белой книге
Далей донских навострила взгляд!
Где бы ты ни был - тебя настигну,
Выстрадаю - и верну назад.

Ибо с гордыни своей, как с кедра,
Мир озираю: плывут суда,
Зарева рыщут... Морские недра
Выворочу - и верну со дна!

Перестрадай же меня! Я всюду:
Зори и руды я, хлеб и вздох,
Есмь я и буду я, и добуду
Губы - как душу добудет Бог:

Через дыхание - в час твой хриплый,
Через архангельского суда
Изгороди! - Всй уста о шипья
Выкровяню и верну с одра!

Сдайся! Ведь это совсем не сказка!
- Сдайся! - Стрела, описавши круг...
- Сдайся! - Еще ни один не спасся
От настигающего без рук:

Через дыхание... (Перси взмыли,
Веки не видят, вкруг уст - слюда...)
Как прозорливица - Самуила
Выморочу - и вернусь одна:

Ибо другая с тобой, и в судный
День не тягаются...
Вьюсь и длюсь.
Есмь я и буду я и добуду
Душу - как губы добудет уст -

Упокоительница...

25 марта 1923

 

Катериничев

Время… Неумолимое, расторопное время. Порой оно тащится сонной ленивой клячей, погребая под мерным чередованием дней все шальные, безумные порывы, могущие превратиться в подвиги и открытия, затаскивая в омут повседневной тупой безнадеги героев и рыцарей, красавиц и сказочников… И вдруг — будто убыстряется течение реки, стесненной гранитными берегами; вода словно играет, в первых, еще малых водоворотах смешивая жизни и смерти, дни и судьбы, людей маленьких и людей больших, превращая устоявшийся зацветший омут в непредсказуемую стремнину… И вот уже все вокруг: события, идеи, надежды, безумства, любовь — все словно летит вниз, в тартарары, увлекаемое мерным и жутким потоком водопада, сияющего радугой, бриллиантовым переливом мириад брызг, грохочущего единым торжествующим «Аз есмь!». И — ухает безнадежно в мутный омут забвения, оставляя по себе лишь грязную клочковатую пену несбывшихся надежд и пустых воспоминаний… О чем? О молниеносном радужном блеске? О тихом омуте прошлого счастья? О ленивом течении счастья будущего? Бог знает.

Время пожирает живую плоть, время превращает сущее в нежить, время и царствует, и правит; одни гонятся за ним, боясь опоздать, отстать во времени, превратиться в живую куклу, мумию, муляж, увешанный побрякушками наград; другие, в бесплодной попытке вернуть иллюзию ушедшего, обставляют свои жилища вещами умершего века, третьи… Третьи тихо пережидают, передремывают собственную жизнь, не получая от нее удовольствия, ничего не создавая, ни о чем не мечтая…

Есть еще жвачные: эти просто существуют вне времени, как и вне пространства; их махонькие глазки лупают на белый свет тихохонько, подслеповато, их маленькие ручки подгребают под себя все, засовывают под брюшко, и уже там согретая сытым теплом рухлядь мягко гниет вместе со своими хозяйчиками… Но — все проходит: блеск и слава, тщета и бесславие, забвение и .нищета… Быстрее всего проходит красота: обольстительные куртизанки избранного круга превращаются в злоречивых неопрятных старух, сладкоголосые кумиры толпы — в толстых и похотливых старцев, белокурые амуры — в злобных, желчных, завистливых карликов, похожих на карикатуры на самих себя. Все проходит. Время и царствует, и правит.

— Забавы со смертью… А кто из людей не забавлялся ею? Все в мечтах только и делают, что примеривают смерть — сначала на недругов, потом на друзей и близких, потом на себя… Одни — из жалости к себе, другие — из неутоленного тщеславия… Игра такая у нас, нелюбимых обезьянок Господа Бога… выродков животного племени… Ты хоть знаешь, что наши ближайшие сородичи, шимпанзе, единственные изо всех животных ведут друг с другом продуманные войны на уничтожение и убивают друг друга из чувства мести или зависти?! А человек? В свое время хилый духом ницшеанец Максим Горький возглашал с самоуверенностью посредственности: «Человек — это звучит гордо!» А по Шекспиру?.. «Ведь даже дикий зверь имеет жалость! Я — жалости лишен. Так я-не зверь!» Человек…
— Время… Оно даже вино превращает в уксус… И каждый из нас — раб времени… И разве возможно поверить, что вода может стать вином? А человек — Богом? Но ведь поверили же, поверили! И вовсе не с пришествием Христа: чудеса никого ни в чем не убеждают, даже воскрешение Иисусом Лазаря сочли трюком. Люди — суть стадо, а потому поклонение скотине, твари им понятнее… Во времена так называемого Возрождения люди забыли Бога, и одни — снова стали раболепствовать перед тельцом, другие — вместо раззолоченного скота возвели на амвон двуногую обезьяну — человека и стали даже выписывать название этой жалкой, одержимой страстями и похотью дерзкой твари с заглавной буквы: Человек.

Продажная тварь, жалкое, жадное, никчемное создание, предавшее и Создателями мир, и само себя.

 

Анна Ахматова

Как же это мы не потерялись,
Не ушли от встречи?
Добрый вечер, Ваша Нереальность,
Добрый вечер!

Отступает суета и ложность
Дышится тревожно,
Вы со мною, Ваша Невозможность,
Невозможно!

Всех вещей сцепление и сущность,
Вкус Любви и смерти, -
Что Вам надо, Ваша Вездесущность?
Смейте!

Всё отмерьте, горе и влюблённость,
Встречи подвенечность.
Я люблю Вас, Ваша Мимолётность,
Миг, который - вечность.

 

Назаров

Это будет не так. Это будет немного иначе,
Как желтеющий снег навсегда уходящей зимы.
Радость божьего дара разменяна на неудачи –
По счетам мы платили без сдачи. Наивные мы.

Свято верили в то, что для нас – ни сумы, ни тюрьмы,
Что хотя бы природа скупыми дождями оплачет.
Чистота повторяется пошлостью… Как же иначе?
Как бессмысленно что-нибудь значить и зваться людьми.

Тишина повисает над вечно немыми дверьми.
Даже Бог забывает, что раньше мы были детьми.
И в ладони уйдя с головой, вечность боли не спрячет,

Потому что у прошлого нету конца,
Потому что живём средь времён, не имевших лица, -

Это будет не так. Всё случится немного иначе…

 

Шошанні

Колись самотність привідкрила
мені свій лик, і тоді видалось,
що насправді Бог є Самотністю...
З цією приголомшливою звісткою
я прийшов до священика,
але той відповів мені,
що цього не може бути,
а Бог — це Любов і Правда.
Я почав розпитувати в мудрих людей,
та ніхто з них не чув про Бога-Самотність.
Я перегортав гори глибокодумних книг,
але в жодній з них не написано
про Бога-Самотність.
Як бути мені: що робити, де знайти
підтвердження або спростування
того, що Бог є Самотністю?..
Хто підкаже мені той шлях,
який наближає до Бога,
щоб достукатись і запитати,
чим все-таки є найголовніший Бог?..
Але кому потрібен Бог-Самотність?..
І чи потрібне комусь моє наївне відкриття?..
Кому мені проквилити
cпорожнілу пісню про те,
що весь світ тримається
лише в уяві Самотності?..

Може, невинним олов’яним птахам...