Введение к путеводителю.

У двери в строение, где я провожу дни, висит скромная табличка, глясящая «Краснознамённое мегаполисное подполье им. Андрея Первозванного по производству нематерьяльных благ, снискиванию благодатей и блюдению самостей».
При двери находится рабочее место потомственного нищенствующего юродивого пятого разряда Иннокентия Искариотовича Потомучто – он восседает на своей ряднинке с самого утра, пьёт сладкий кофееёк из одноразового позолоченного стаканчика, щурится на солнышко и вяло пристаёт к мимопроходящим барынькам:
-Изыдь, красивая, чур тебя и многия леты, ёпрст. Харэ вертеть седалищем, гоу в читальню взопревать над инкубулами и свитками, стервище вавилонское. А подай-ко дедушке на гламур и глянец, вишь - дедушко язвами покрылся о душе народной радеючи денно, нощно и поутряне. Стой, кобылище, кому говорят, сиськи покажи…
Примерно так.
Поэтому местный офисный планктон его не очень любит, подаёт нехотя, лишь бы отвязаться и не лелея никаких планов на покупку сим действием кусочка царства божьего.
Кстати говоря, дедушке Потомучто лет не так уж и много – тридцать семь. Просто у него хорошая гримёрша, - раньше она работала в штабах кандидатов в народные депутаты, гримировала этих самых кандидатов под людей. Уволилась года три назад после того, как ей довелось поработать над неким низовым выползнем из одиннадцатого дистрикта ТОЙ стороны. «Не могу я так больше, - сказала, - это уже слишком. Я ему прыщи на лбу давлю, а оказывается, что это не прыщи, а глаза… Да вдобавок оно меня норовило за задницу зубами тяпнуть и предлагало вступить в противоестественную связь – я ему стакан свежей крови каждое утро, а он меня как-нибудь в Ниццу на выходные свозит. Уволилась я».
Я просил дедушку перебраться куда подальше и не портить вид, но он упрямо сидит у моей двери и только обещает, что скоро, вот совсем скоро ему выделят другой участок вселенной и тогда, конечно, он с радостью и всем почтением переедет - чую, надоест мне рано или поздно и шарахну я юродивого курпускулярной очень шаровой молнией промеж ушей.
Да и постукивает он, подозреваю, на меня в Комитет Государственной Инквизиции, что в катакомбах на Паторжинского, под кварталом домов скорбной терпимости.
Так что если кто (ну, после такого-то дотошного описания) натрапит на мою мастерскую, то милости просим на огонёк.