Немного об умении прощать.

С самого утра напялил на голое тело макинтош и взошёл с Дашей на холм, - город неподалёку морщил щербатый рот, прокашливался дымами; в прокурорском доме под холмом кофея варили – арабику для господ и робусту для челяди; знакомая дама с закосом под дизайнершу двух своих собачек с закосом под такс выгуливала – Антонио, рыжего кобеля и Антуанетту, полусучку; спутник, чуял я, где-то пролетал неподалёку и непременно над головой – там ещё виниловая пластинка крутилась с НЛП-текстом «Вы любите Родину, у вас неимоверно тёплые ноги…»
Потом в мастерскую поехал. Макинтош пришлось снять – жара навалилась. Выгреб из макинтошских карманов скарб – три жетона на метро, щепотку табачной трухи (чисто от сглазу), трёхгодичной свежести окурок (на чёрный день), неразменный пятачок, фотачку любимой, карамельку, три мобильника и подноготный чип для открытия двери на ту сторону, - переложил всё это в карманы брюк, потрепал дашино брюшко и вышел в юдоль.
Возле метро старуха Гарпия торговала семечками и фальшивыми тапками, как всегда. Меня заметила, начала пальцами охранные знаки крутить, через плечи сплёвывать и разнообразными движениями тела давать понять «Проходи, милок, не задерживай движение пешеходов, не зобижай бабушку, у мну исчо после того разу третий глаз подзапух, чакры слиплись и скалиоз обнаружился. Ходи себе дальше, мил поцанчик…»
Сегодня мимо прошёл, настроения не было.
А в самом подземельном переходе казус таки случился.
Завёлся там некий человек типа «Ща я вам, тварям, докажу, что вы таки твари».
Стал на проходе, обмонолитил ящичный зад, руки развёл пошире и замер.
Народ ножками перебирает, поскуливает, в стены шкребётся, но миновать носителя элитных тестостеронов не может.
Тут и эфемерная барышня, порочное дитя подпольных офисофф, в уголочке уже носиком шмыгает – у ей, де, гендерная презентация накрывается; и доцент сантехнических псевдонаук портфелем об колено лупит – его студенты ждут, мзду за зачёт в клювах держат; и гопник с пивом во всех шестипалых лапах, тут же опустившийся на корточки и заплевавший шелухой под себя; и бабушка-пенсионерша с кипой квитанций от государства на оплату жизни , что спешила в заведение, почему-то называемое «Сбербанк»; и бизнесмен средней руки в корпоративном дрянном пиджачишке с надписью жёлтым по спине «Коммерцбрахман третьего разряда»; и… Да, словом, много разного живого люду.
И даже кадаврианец один случился – лежал скромно в уголке, там где сточная канавка, пах тленом и пластиковой бегонией, хихикал гаденько…
-Таварисч, - тут начинаю я, - вы бы воздуся из грудей выдохнули, а то народ интересуется пройти мимо вас. А не у всех получается.
-Ходи себе, - отвечает мусчина-корень и глаз хищно щурит, - я те не мешаю.
Я из кармана рулеточку достал, тщательно измерил расстояние от дядиной величественной жопки до стен, потом ещё до пола и говорю предельно вежливо, бархатным баритоном:
-Нет возможности пойти, рахатлукумец. Геометрия не позволяет.
-Тварь, - тогда говорит дядя бысто. –Тварь и сволочь. Ненавижу.
После чего решает ударить меня туда, где ему померещилось лицо. Что смешно, ибо к тому времени я уже стоял у него за спиной и давил своим красивым пальцем за его вялым ухом, используя кунгфуистический приём «Удар ноги бешенной цапли».
Надо отметить, что приём сей жесток и бесчеловечен, применять его простым смертным не советую – взыскивают за это, - не здесь, правда, на той стороне, но всё равно – мороки потом не оберёшься объяснять.
Тут дядю и скрутило. Тойсть совсем скрутило. Уткнулся он мордочкой в собственный пах и заголосил библейским тембром на древнетарабарском наречии – что-то о вселенской любви, взаимоуважении, всепрощении, озарении, снисхождении семи смертных благодатей и, в заключение, «пусти, гля, я больше не буду».
Пустил я его, конечно. Пустил и простил. Тем более, что к тому времени и запах от него пошёл тяжёлый, медвежий.
Ведь главное что?
Главное – уметь прощать.