сталинизм (попробуем понять)

ИМХО в основном, это параноидальный страх человека, который прекрасно знал с кем имеет дело.

 

Если судить по интернетам, то примерно для половины людей - секрет.

 

Июнь 1931 года Евгений Иванович Замятин
Пиcьмо Сталину
Уважаемый Иосиф Виссарионович, приговоренный к высшей мере наказания — автор настоящего письма — обращается к Вам с просьбой о замене этой меры другою. Мое имя Вам, вероятно, известно. Для меня, как для писателя, именно смертным приговором является лишение возможности писать, а обстоятельства сложились так, что продолжать свою работу я не могу, потому что никакое творчество немыслимо, если приходится работать в атмосфере систематической, год от году все усиливающейся, травли.

Я ни в коей мере не хочу изображать из себя оскорбленную невинность. Я знаю, что в первые 3—4 года после революции среди прочего, написанного мною, были вещи, которые могли дать повод для нападок. Я знаю, что у меня есть очень неудобная привычка говорить не то, что в данный момент выгодно, а то, что мне кажется правдой. В частности, я никогда не скрывал своего отношения к литературйому раболепству, прислуживанию и перекрашиванию: я считал — и продолжаю считать — что это одинаково унижает как писателя, так и революцию. В свое время именно этот вопрос, в резкой и обидной для многих форме поставленный в одной из моих статей (журн. «Дом искусств», № 1, 1920), был сигналом для начала газетно-журнальной кампании по моему адресу.

С тех пор, по разным поводам, кампания эта продолжается по сей день, и в конце концов она привела к тому, что я назвал бы фетишизмом: как некогда христиане для более удобного олицетворения всяческого зла создали черта — так критика сделала из меня черта советской литературы. Плюнуть на черта — засчитывается как доброе дело, и всякий плевал как умеет. В каждой моей напечатанной вещи непременно отыскивался какой-нибудь дьявольский замысел...

В советском кодексе следующей ступенью после смертного приговора является выселение преступника из пределов страны. Если я действительно преступник и заслуживаю кары, то все же, думаю, не такой тяжкой, как литературная смерть, и потому я прошу заменить этот приговор высылкой из пределов СССР — с правом для моей жены сопровождать меня.

Если же я не преступник, я прошу разрешить мне вместе с женой, временно, хотя бы на один год, выехать за границу — с тем, чтобы я мог вернуться назад, как только у нас станет возможно служить в литературе большим идеям без прислуживания маленьким людям, как только у нас хоть отчасти изменится взгляд на роль художника слова. А это время, я уверен, уже близко, потому что вслед за успешным созданием материальной базы неминуемо встанет вопрос о создании надстройки — искусства и литературы, которые действительно были бы достойны революции.

Я знаю: мне очень нелегко будет и за границей, потому что быть там в реакционном лагере я не могу — об этом достаточно убедительно говорит мое прошлое (принадлежность к РСДРП(б) в царское время, тогда же тюрьма, двукратная высылка, привлечение к суду во время войны за антимилитаристскую повесть).

Я знаю, что если здесь в силу моего обыкновения писать по совести, а не по команде — меня объявили правым, то там раньше или позже по той же причине меня, вероятно, объявят большевиком. Но даже при самых трудных условиях там я не буду приговорен к молчанию, там я буду в состоянии писать и печататься — хотя бы даже и не по-русски.

Если обстоятельствами я приведен к невозможности (надеюсь, временной) быть русским писателем — может быть, мне удастся, как это удалось поляку Джозефу Конраду, стать на время писателем английским, тем более, что по-русски об Англии я уже писал (сатирическая повесть «Островитяне» и др.), а писать по-английски мне немногим, труднее, чем по-русски.

Илья Эренбург, оставаясь советским писателем, давно работает главным образом для европейской литературы — для переводов на иностранные языки: почему же то, что разрешено Эренбургу, не может быть разрешено и мне? И заодно я вспомню здесь еще другое имя: Б. Пильняка. Как и я, амплуа черта он разделял со мной в полной мере, он был главной мишенью для критики, и для отдыха от этой травли ему разрешена поездка за границу; почему же то, что разрешено Пильняку, не может быть разрешено и мне?

Свою просьбу о выезде за границу я мог бы основывать и на мотивах более обычных, хотя и не менее серьезных: чтобы избавиться от давней хронической болезни (колит) — мне нужно лечиться за границей; чтобы довести до сцены две моих пьесы, переведенных на английский и итальянский языки (пьесы «Блоха» и «Общество Почетных Звонарей», уже ставившиеся в советских театрах), мне опять-таки нужно самому быть за границей; предполагаемая постановка этих пьес, вдобавок, даст мне возможность не обременять Наркомфин просьбой о выдаче мне валюты.

Все эти мотивы — налицо: но я не хочу скрывать, что основной причиной моей просьбы о разрешении мне вместе с женой выехать за границу — является безвыходное положение мое как писателя здесь, смертный приговор, вынесенный мне как писателю здесь. Исключительное внимание, которое встречали с Вашей стороны другие обращавшиеся к Вам писатели, позволяет мне надеяться, что и моя просьба будет уважена

Замятин

1931 - Июнь. Письмо к Сталину
1931 - 10 августа. Последнее письмо жене Людмиле Николаевне. Всего в архивах обнаружено 334 письма
1931 - Ноябрь. При поддержке Горького отбыл за границу, где жил с советским паспортом в Риге и Берлине, а затем в Праге
1932 - Январь. Франция. С семьёй поселился у Григорьевых в Кань-сюр-Мер, близ Ниццы
1932 - Февраль. Париж. Поселяется в меблированной комнате, в доме № 14 по ул. Раффе в 16 округе, где и умрёт
1933 - Статья Москва - Петербург
1934 - Май. Заочно принят в Союз писателей СССР
1934 - Рассказ. "Часы"
1935 - Рассказ. "Лев"
1935 - Рассказ. "Встреча"
1935 - Париж. Антифашистский конгресс в защиту культуры. Член советской делегации
1935 - Написаны первые главы будущего романа об Аттиле. Они-то и составят повесть Бич божий
1936 - Июнь. Москва. Смерть Горького
1936 - Париж. Теплые уважительные сердечные нежные воспоминания о Горьком
1936 - Париж. По заказу кинематографической фирмы закончил сценарий по пьесе Горького "На дне"
1936 - Париж. Поставлен кинофильм "На дне" (режиссер Жан Ренуар) с Жаном Габеном в главной роли, признанный лучшим кинофильмом 1936 года
1937 - 10 марта. Париж. Умер от приступа грудной жабы. Похоронен в пригороде, на кладбище для бедняков в Тие, Префектура Val-de-Marne
1937 - 12 марта. На похоронах было человек 10, среди них: Цветаева, Анненков, Ремизов, Бунин, Набоков, Добужинский, Слоним, Гуль, Газданов, Берберова

 

Разве в письме было признание в любви?

 

цитата ваша.

 

Что же, давайте рассуждать. Писатель по своим каким то причинам которые указал в письме, обратился с просьбой о предоставлении возможности выезда за границу.
Судя по данным из Вики, он это разрешение получил.
это произошло в то время которое называют сталинизмом.
Так кто же мешал писателю?

 

Вы почитайте о войне в Испании, может найдете ответ почему Меркадер ему помог.

Писатель хотел уехать, потому, что ему кто то мешал. Кто мешал?

 

Ну, а что тут особенно "понимать" в сталинизме?

Сущность режима ДжугаСоса можно изложить в одной фразе:


этот азиат(по своему менталитету) планомерно уничтожил за 30 лет всё то, что было в России свободным, гуманно-европейским в опоре на то, что в России было рабским и дремуче-АЗИАТСКИМ.


В 1920-х гг о ДжугаСосе сказано было очень коротко и верно:


"Чингиз-хан с ТЕЛЕФОНОМ".

 

Уважаемый пупер,


это у Вас и у Вейса написано, что ДжугаСос был психопатом и параноиком.

Что касается меня, то я так не считаю.

Моё мнение изложено в предыдущем посте:

ДжугаСос по структуре своей личности, по психо-эмоциональному складу, по уровню морали и по уровню бесчеловечности был сатрапом-АЗИАТОМ с очень сильным волевым началом.

Будучи случайно вынесенным волной революции на вершину власти, ДжугаСос сумел воспользоваться этим шансом и благодаря своим восточно-азиатским качествам(страшное властолюбие, ум, коварство, аморализм, хитрость, звериная интуиция на опасность и т.п.) постепенно добился в полуевропейской стране России Абсолютной Власти типа Чингизхановской деспотии.

 

Почитал комментарии. "Как же далеки вы от народа!"(с). Рекомендую для начала недавно промелькнувшую на Острове книгу: "ГРОВЕР ФЕРР АНТИСТАЛИНСКАЯ ПОДЛОСТЬ, МОСКВА «АЛГОРИТМ» 2007".

 

Тогда надо ещё и вот это почитать:
http://ostrovforum.net/showthread.php?t=365