Легенда Гулага Имя Михайла Сороки пока ещё мало известно. Но в былое время именно он был самым авторитетным политическим заключённым ГУЛАГа. Отбыв в советских концлагерях почти 35 лет, так и не вернулся на волю. Память об этом человеке до сих пор живёт во многих странах мира, где есть бывшие политзаключённые «одной шестой». Ведь многих из них он когда-то спас Судьба бандеровца «Уважаемый Сорока-сан! — так начинается письмо японца Исигаки в 1955 г. — Если вернусь на родину — буду рассказать семье. Мы навек не забываем о вас и вашу дружбу». Таких искренних писем благодарности и воспоминаний множество. При жизни и теперь, спустя много лет после смерти, о Михайле Сороке говорят как о легенде. Родился Сорока 27 марта 1911 г. в селе Велыки Гнылыци на Тернопольщине. После начальной школы в родном селе, учился в Тернопольской гимназии, в украинской гимназии в Ржевницах (Чехословакия), а затем на факультете архитектуры Пражской политехники. С детства он был членом скаутской организации «Пласт», позже вступил в Организацию украинских националистов (ОУН), которая боролась против оккупантов всех цветов за «Українську Самостійну Соборну Державу». Ещё будучи студентом, из-за границы — из Чехословакии на украинские земли в Польшу, перевозил нелегальную литературу ОУН. В 1937 г. впервые «награждён» 5 годами тюрьмы — за подпольную антипольскую деятельность. Пройдя тюрьмы Березы Картузькой и Гродно, Михайло Сорока в церкви Станиславской тюрьмы встретил свою судьбу — Катерину Зарицкую, с которой они когда-то вместе учились в Тернополе и были членами «Пласту». Она сидела тоже как член ОУН, но за участие в убийстве польского министра внутренних дел Бронислава Перацкого — инициатора «пацификаций», репрессий против украинцев. После падения Польши в 1939 г. молодые революционеры поженились и стали жить во Львове. В верхнем раду: члены ОУН Микола Круковский (слева), Владимир-Игорь Порендовский. В нижнем адвокат Степана Бандеры доктор Владимир Горбовый, генерал армии УНР Александр Греков и Михайло Сорока, 60-е годы В январе 1940 г. член краевого провода ОУН Сорока стал студентом Львовской политехники, параллельно учился на курсах искусства. Семейное счастье длилось только 4 месяца. Когда во Львов вошли, как тогда говорили — «перші Совіти», то, вычислив с помощью польских архивов националистов, они начали аресты. Осенью 1941 г. беременную Катерину бросили в тюрьму, а Михайла осудили на 8 лет ГУЛАГа. В тюрьме НКВД Катря родила сына Богдана, которого в 8 месяцев передала на воспитание своим родителям — маме Володимире и отцу, выдающемуся украинскому математику Мирону Зарицкому. Когда летом 1941-го большевики отступили, ей удалось сбежать из тюрьмы и перейти в подполье ОУН. Она была «провідником» женской сети организации, первой главой вспомагательной службы Украинской повстанческой армии (УПА) «Українського Червоного Хреста» и личной связной главнокомандующего повстанцев Романа Шухевича. Только в 1947 г. Министерство госбезопасности смогло её вычислить и осудить на 25 лет концлагерей. С мужем она больше не увиделась, они лишь переписывались, а позже приезжал навещать сын… «ОУН-Північ» в Воркуте В заключении в 1947 г. в Коми АССР Михайло Сорока создал первую организацию сопротивления политзаключённых под названием «ОУН-Північ». Главным достижением подпольщиков были акции массового неповиновения администрации лагерей, что привело к созданию отдельных зон в системе ГУЛАГа: для уголовников и для политзаключённых. Это деление было узаконено отдельным приказом МВД СССР № 00219 от 28 февраля 1948 г. и соблюдалось вплоть до середины перестройки, когда последний лагерь для диссидентов прекратил своё существование в селе Кучино Пермской области. В 1947-1948 гг. члены «ОУН-Північ» установили связь с подпольными группами крупнейших концлагерей СССР, а также с главным штабом УПА, который находился тогда во Львовской области. Причём, именно Сорока проводил «мобилизацию» воинов УПА, пребывавших в течение всех 40?х годов в лагерях Севера. Позднее именно эти «зоновские старшины» стали костяком войск самообороны восставших концлагерей Воркуты, Норильска и Кенгира, «давших по зубам» системе ГУЛАГа в 1954 г. Треть века за решеткой провел один из лидеров ОУН Михайло Сорока Один из участников подполья Иван Шевчук вспоминает, что сам Михайло Сорока «имел хорошую память, знал где, в каком лагере находятся священники, адвокаты, врачи, инженеры — вся наша интеллигенция, а самих лагерей было более сорока». И, кроме этого, возглавлял все переговоры о совместных действиях с литовцами, латышами, эстонцами и представителями других национальностей. Ходили слухи о возможном скором начале третьей мировой войны, и первоочередной задачей заполярного сопротивления стала подготовка к эвакуации северных лагерей через море. Специфическая обстановка сложилась в Воркуте, которую с «большой землёй» соединяла лишь одна ветка железной дороги. В случае подрыва единственного моста на Печоре весь район был бы изолирован не только от советской власти, но и от продовольственных поставок с юга. Когда истёк восьмилетний срок заключения, Сорока смог лишь на два месяца выехать в отпуск во Львов. Там впервые встретился с сыном. А также наладил связь с командованием УПА, которое рекомендовало ему возвращаться в Воркуту для продолжения подпольной деятельности. Также договорились, что Сорока переедет жить и работать учителем на Восточную Украину — тоже с миссией от подполья. Но вышло всё иначе. Когда в 1949-м узник освободился, во Львове за ним была установлена слежка, а через несколько месяцев прямо на улице он был арестован. В это же время было задержано ещё несколько членов «ОУН-Північ». По одной из версий, причиной преследования стал некий австриец, который, вернувшись из плена домой, издал мемуары о Воркутлаге, в которых Михайло Сорока фигурировал как лидер подпольщиков. В послевоенные годы в лагерях Воркутлага сидели десятки тысяч политзаключенных всех национальностей Из Львова националиста без суда и следствия отправили в ссылку в Красноярский край. Но и там Михайло продолжал руководить оставшимся лагерным подпольем, за что 15 декабря 1952 г. опять был арестован. 15 сентября 1953 г. военный трибунал Беломорского военного округа приговорил Сороку к расстрелу за «измену», «антисоветскую агитацию», организацию подполья и подготовку восстания. Через два месяца приговор заменили 25-ю годами заключения. Но подпольная сеть «ОУН-Північ» полностью так и не была раскрыта, и продолжала свою деятельность.
Патриарх политзеков Спойлер В марте 1954 г. начался новый лагерный срок Сороки: Киров, Свердловск, Петропавловск, оттуда этап в Казахстан. В Кенгирском особом лагере, известном также как «Степлаг», сидели в большинстве украинцы (46% — 9596 человек), среди которых было много бывших членов ОУН и бойцов УПА, «лесные братья» из Прибалтики (22,4% — 4637 человек), русские (12,8% — 2661 человек) — в основном бывшие красноармейцы, осуждённые на длительные сроки заключения, часто за преступления, совершённые уже в заключении. Условия работы и содержания в этом лагере были особенно тяжёлыми, и среди политзеков назревал бунт. Автоматная очередь конвоя по заключённым и подселение к политическим уголовников «для усмирения» стало поводом для восстания. 42 дня — с 16 мая по 26 июня 1954 г. — «политические» дер*жали оборону, изгнав лагерную администрацию, выдвинув ряд социальных и политических требований и избрав комиссию для переговоров. Зачинщиками выступили украинские и прибалтийские партизаны. Михайло Сорока имел среди них такой авторитет, что они не позволили ему войти в «комиссию» (орган восстания) и таким образом подставить себя под первоочередную расправу или разоблачение конспиративного центра. Именно Сорока стал автором гимна Кенгирского восстания, для поддержания духа заключённых организовал в лагере хор и стал его руководителем. Это восстание было единственным в истории ГУЛАГа, которое подавили танками — около полутысячи жертв. Михайла Сороку, вместе с выжившими, вывезли в Магадан. Но результатом восстания стало значительное облегчение условий содержания и реформа системы лагерей. Везде, куда Сорока попадал, он поддерживал заключённых разных национальностей, за что его называли «патриархом политзеков», организовывал литературные, исторические, религиозные вечера. Сохранились его сочинения «Мистецька Прага», «Мирон Зарицький», философский трактат «Інстинкти. Рефлекси. Етика» и некоторые переводы. Его перебрасывали с места на место — в Тайшет (Иркутская область), Свердловск, Казань, а зимой 1962 г. этапировали в мордовские лагеря. В середине 60-х гг., чтобы психологически сломить и подорвать его авторитет среди заключённых, к нему применили способ давления, который КГБ использовал редко и только в отношении особо важных персон. Его забрали с зоны, одели в добротный костюм и под видом «профессора из Канады» организовали экскурсии и встречи с интересными людьми в Киеве, Львове, Тернополе, устроили свидания с сыном, роднёй. Сороке показывали, как красиво и свободно он может жить в советской стране, если подмахнёт чистосердечное раскаяние и заявление об отказе от своих убеждений. Но он отказался, за что был избит и возвращён в Мордовию. Как там волновались и ждали Сороку! Даже бунтовали, требовали рассказать о его судьбе. По возвращении — инфаркт. Врачи помогли, дали группу инвалидности. 16 июня 1971 г. после второго инфаркта Михайло Сорока умер на руках у лагерного товарища Михайла Горыня. Его тело привезли в больницу соседней зоны в Барашево, где в женском отделении свой 25-летний срок отбывала его жена — Катруся Зарицкая. Лагерное начальство не разрешило ей даже попрощаться с мужем. После окончания срока Зарицкой запретили жить с сыном во Львове, и она поселилась на Хмельниччине. Из-за Збруча постоянно поддерживала связь с галицкими диссидентами. Умерла Катря Зарицкая 29 августа 1986-го. Её похоронили во Львове на Лычаковском кладбище. Сюда же из Мордовии 28 сентября 1991 г. был перенесён прах её мужа. Проводить легендарного националиста в последний путь пришли тысячи людей. Соузник Анатолий Радыгин как-то написал о Михайле Сороке: «Он мог бы украсить любое государство и создать любое государство. Верю, что придёт время, когда украинцы, вспоминая его имя, будут вставать и торжественно молча стоять, как встают американцы, услышав имя Вашингтона, венгры, услышав имя Кошута, и евреи, услышав имя Герцля».
