В Советском Союзе его имя было легендой. По всей стране школьники на уроках разучивали песню про то, как "шел под красным знаменем командир полка, голова изранена, кровь на рукаве..." Она – про Щорса, прославленного героя Гражданской войны. Или, выражаясь современным языком, полевого командира, сражавшегося на стороне большевиков. О его полководческих талантах судить трудно: в первом же крупном столкновении с регулярной деникинской армией Щорс был разбит и погиб в октябре 1919 года у станции Белошницы, ныне стертой с лица земли. Ему было 24 года. В те же дни на Урале погиб другой легендарный краском – Василий Чапаев, переживший Щорса на пять дней. Он прославился куда больше – во многом потому, что фильм “Чапаев” вышел пораньше и был поталантливее, нежели фильм “Щорс”" (журнал "Профиль" от 5 июня 2001 года). Впрочем, дело тут не в разных оценках. И при коммунистах, и при демократах почему-то не принято писать, что Николай Щорс был убит своими – выстрелом в затылок. Приказ о ликвидации отдал нарком и председатель РВС Троцкий, который любил устраивать чистки среди личного командирского состава Красной Армии. О судьбе Щорса я узнал от его внука по материнской линии – Александра Алексеевича Дроздова. Был он главным редактором газеты "Россия". Имел солидный журналистский стаж, чин подполковника и 21 год выслуги в органах КГБ. Восемь из них провел в Токио, совмещая работу журналиста под крышей корреспондента "Комсомольской правды" и сотрудника советской разведки. Потом вернулся домой, в 1988-1990 годах работал ответственным редактором "комсомолки", а потом возглавил газету российского парламента – еженедельник "Россия". Однажды, когда мы были в командировке в Киеве, Дроздов стал рассказать о Щорсе и некоторых семейных преданиях, а уже в Москве показал материалы на эту тему. Так в моем сознании образ "украинского Чапаева" (определение Сталина) получил новую трактовку. Николая Щорса похоронили на православном кладбище в Самаре – подальше от Украины. К месту последнего упокоения везли в товарном вагоне. Тело было набальзамировано. Медики опустили его в крутой раствор поваренной соли. Хоронили в запаянном цинковом гробу. Не много ли странностей? Причина, по которой командование пошло на такие меры, стала известна только в 1949 году после эксгумации тела. Исполнялось тридцать лет со дня гибели Щорса. Оставшиеся в живых ветераны направили в Москву письмо, в котором негодовали по поводу исчезновения могилы командира. Власти Куйбышева получили нагоняй, и чтобы сгладить вину, срочно создали комиссию, которая приступила к делу. Место, где находилась могила, указал участник похорон – гражданин Ферапонтов. В 1919-ом, еще мальчишкой, помогал он кладбищенскому сторожу. Через тридцать лет он привел членов комиссии на территорию завода и указал примерный квадрат, где следует вести поиски. Как потом выяснилось, могила Щорса была засыпана полуметровым слоем щебня. Комиссия установила, что "на территории Куйбышевского кабельного завода (бывшее православное кладбище), в 3-х метрах от правого угла западного фасада электроцеха найдена могила, в которой в сентябре месяце 1919 года было похоронено тело Н. А. Щорса". Гроб с останками Щорса перенесли на другое кладбище, на могиле был сооружен гранитный памятник, к которому по красным дням календаря возлагали венки и цветы. Сюда приходили пионеры и комсомольцы, которые не подозревали, что вместе с останками Щорса была опять захоронена правда о его гибели. Обратимся к официальному документу: "В первый момент после снятия крышки гроба были хорошо различимы общие контуры головы трупа с характерной для Щорса прической, усами и бородой. На голове также хорошо был заметен след, оставленный марлевой повязкой в виде широкой западающей полосы, идущей поперек лба и вдоль щек. Тотчас после снятия крышки гроба, на глазах присутствующих характерные особенности вследствие свободного доступа воздуха стали быстро меняться, превратились в бесформенную массу однообразной структуры…" Эксперты-криминалисты установили, что повреждения черепа были "нанесены пулей из огнестрельного нарезного оружия". Пуля вошла в затылок, а вышла в области темени. И вот что самое главное: "Выстрел был произведен с близкого расстояния, предположительно 5-10 шагов". Следовательно, в Щорса стрелял некто, находившийся рядом, а вовсе не петлюровский пулеметчик, как этого много раз воспроизведено в "канонических" книгах и фильме. Неужели… кто-то свой? А теперь самое время обратиться к воспоминаниям очевидцев того боя, последнего для Николая Щорса. В 1935 году свет увидел сборник "Легендарный начдив". Среди воспоминаний родных и друзей помещено свидетельство человека, на руках которого скончался Щорс, - свидетельство Ивана Дубового, помощника командующего войсками Киевского военного округа. Он сообщает: "Вспоминается август 1919 года. Я был назначен заместителем командира дивизии Щорса. Это было под Коростенем. Тогда это был единственный плацдарм на Украине, где победно развевалось красное знамя. Мы были окружены врагами: с одной стороны – галицийско-петлюровские войска, с другой – деникинцы, с третьей – белополяки сжимали все туже и туже кольцо вокруг дивизии, которая к этому времени получила нумерацию 44-й". И далее: "Щорс и я приехали в Богунскую бригаду Бонгардта. В полк, которым командовал тов. Квятык (ныне командир-комиссар 17-го корпуса). Подъехали мы к селу Белошицы, где в цепи лежали наши бойцы, готовясь к наступлению". "Противник открыл сильный пулеметный огонь, - повествует Дубовой, - и особенно, помню, проявлял "лихость один пулемет у железнодорожной будки. Этот пулемет и заставил нас лечь, ибо пули буквально рыли землю около нас. Когда мы залегли, Щорс повернул ко мне голову и говорит. - Ваня, смотри. Как пулеметчик метко стреляет. После этого Щорс взял бинокль и начал смотреть туда, откуда шел пулеметный огонь. Но через мгновение бинокль выпал из рук Щорса, упал на землю, голова Щорса тоже. Я окликнул его: - Николай! Но он не отозвался. Тогда я подполз к нему и начал смотреть. Вижу, показалась кровь на затылке. Я снял с него фуражку – пуля попала в левый висок и вышла в затылок. Через пятнадцать минут Щорс, не приходя в сознание, умер у меня на руках". Итак, мы видим, что человек, на руках которого умер Щорс, сознательно лжет, вводя читателей в заблуждение по поводу направления полета пули. Подобная вольная трактовка фактов заставляет задуматься. Сам командарм Иван Дубовой был расстрелян в 1937 году по стандартному тогда обвинению в "измене родине". Сборник "Легендарный начдив" оказался на полке спецхрана.
Из показаний Дубового мы получаем одно имя – комкор Квятык. Что известно о нем? Оказывается, кое-что есть. Николай Зенькович, исследователь, один из крупнейших специалистов по историческим загадкам потратил уйму времени на поиск печатных трудов бывшего командира Богунского полка. Никаких следов. И вдруг, когда, казалось, пропала последняя надежда, в подшивке украинской газеты "Коммунист" за март 1935 году упорный историк обнаружил небольшую заметку за подписью искомого лица. Казимир Квятык пишет: "30 августа на рассвете враг начал наступление на левый фланг фронта, охватывая Коростень… Штаб Богунского полка стоял тогда в Могильном. Я выехал на левый фланг в село Белошицу. По телефону меня предупредили, что в штаб полка в с. Могильное прибыли начдив тов. Щорс, его заместитель тов. Дубовой и уполномоченный Реввоенсовета 12-й армии тов. Танхиль-Танхилевич. Я доложил по телефону обстановку… Через некоторое время тов. Щорс и сопровождавшие его подъехали к нам на передовую... Мы залегли. Тов. Щорс поднял голову, взял бинокль, чтобы посмотреть. В этот момент в него попала вражеская пуля…" Дело приобрело неожиданный оборот. Кроме Дубового, долгое время считавшегося единственным свидетелем гибели Щорса, рядом с ним оказываются еще двое. В марте 1989 года газета "Радянска Украiна" прямо указала на преступника, застрелившего Щорса с санкции Реввоенсовета 12-й армии. Авторам публикации удалось раздобыть кое-какие сведения о нем. Танхиль-Танхилевич Павел Самуилович. Двадцать шесть лет. Родом из Одессы. Щеголь. Закончил гимназию. Довольно сносно изъяснялся по-французски и по-немецки. Летом 1919 года стал политическим инспектором Реввоенсовета 12-й армии. Через два месяца после гибели Щорса он поспешно исчезает с Украины и объявляется на Южном фронте, уже в качестве старшего цензора-контролера Военно-цензурного отдела Реввоенсовета 10-й армии. Расследование продолжила издававшаяся в Киеве "Рабочая газета". Она опубликовала прямо-таки сенсационный материал – отрывки из написанных еще в 1962 году, но не напечатанных по соображениям советской цензуры, воспоминаний генерал-майора С. И. Петриковского (Петренко). В момент гибели Щорса он командовал Отдельной кавалерийской бригадой 44-й армии – и тоже, оказывается, сопровождал начдива на передовую. "30 августа, - пишет генерал, - Щорс, Дубовой, я и политинспектор из 12-й армии собрались выехать в части вдоль фронта. Автомашина Щорса, кажется, ремонтировалась. Решили воспользоваться моей… Выехали 30 днем. Спереди Кассо (шофер) и я, на заднем сиденье – Щорс, Дубовой и политинспектор. На участке Богунской бригады Щорс решил задержаться. Договорились, что я на машине еду в Ушомир и оттуда посылаю машину за ними. И тогда они приедут в Ушомир в кавбригаду и захватят меня обратно в Коростень. Приехав в Ушомир, я послал за ними машину, но через несколько минут по полевому телефону сообщили, что Щорс убит… Я поскакал верхом в Коростень, куда его повезли. Шофер Кассо вез уже мертвого Щорса в Коростень. Кроме Дубового и медсестры, на машину нацеплялось много всякого народа, очевидно – командиры и бойцы. Щорса я видел в его вагоне. Он лежал на диване, его голова была бессильно забинтована. Дубовой был почему-то у меня в вагоне. Он производил впечатление человека возбужденного, несколько раз повторял, как произошла гибель Щорса, задумывался, подолгу смотрел в окно вагона. Его поведение тогда мне показалось нормальным для человека, рядом с которым внезапно убит его товарищ. Не понравилось только одно… Дубовой несколько раз начинал рассказывать, стараясь придать юмористической оттенок своему рассказу, как он услышал слова красноармейца, лежащего справа: "Какая это сволочь с ливорверта стреляет?.." Красноармейцу на голову упала стреляная гильза. Стрелял из браунинга политинспетор, по словам Дубового. Даже расставаясь на ночь, он мне вновь рассказал, как стрелял политинспектор по противнику на таком большом расстоянии…" Генерал убежден, что выстрел, которым был убит Щорс, раздался после того, как артиллерия красных разнесла в щепки железнодорожную будку, за которой он находился. "При стрельбе пулемета противника, - сообщает генерал, - возле Щорса легли Дубовой с одной стороны, с другой – политинспектор. Кто справа и кто слева – я еще не установил, но это уже не имеет существенного значения. Я все-таки думаю, что стрелял политинспектор, а не Дубовой. Но без содействия Дубового убийства не могло быть… Только опираясь на содействие власти в лице заместителя Щорса – Дубового, на поддержку РВС 12-й армии, уголовник совершил этот террористический акт. Я думаю, что Дубовой стал невольным соучастником, быть может, даже полагая, что это для пользы революции. Сколько таких случаев мы знаем!!! Я знал Дубового, и не только по гражданской войне. Он мне казался человеком честным. Но он мне казался и слабовольным, без особых талантов. Его выдвигали, и он хотел выдвигаемым быть. Вот почему я думаю, что его сделали соучастниками. А у него не хватило мужества не допустить убийства. Бинтовал голову мертвого Щорса тут же, на поле боя, лично сам Дубовой. Когда медсестра Богунского полка Розенблюм Анна Анатольевна (сейчас она живет в Москве) предложила перебинтовать аккуратнее, Дубовой ей не разрешил. По приказанию Дубового тело Щорса без медицинского освидетельствования отправлено для погребения… Дубовой не мог не знать, что пулевое “выходное” отверстие всегда больше, чем “входное”".
Членом РВС 12-й армии был Семен Аралов, доверенное лицо Троцкого. Он дважды хотел снять "неукротимого партизана" и "противника регулярных войск", каким называли Щорса, но побоялся бунта красноармейцев. После инспекционной поездки к Щорсу, продолжавшейся не более трех часов, Семен Аралов обратился к Троцкому с убедительной просьбой подыскать нового начальника дивизии –только не из местных, ибо "украинцы" все как один "с кулацкими настроениями". В ответной шифровке Троцкий приказал провести строгую чистку и освежение командного состава. Примирительная политика недопустима. Хороши любые меры. Начинать нужно "с головки". Как и раньше, товарищ Аралов оправдал возложенное на него доверие. Щорс получил пулю в затылок. Если бы не отчаянное положение на фронте, то он мог бы вполне разделить участь командира полка А. С. Богунского, расстрелянного без решения трибунала между 27 и 31 июля 1919 года по приказу Троцкого. По всему видно, Семен Аралов весьма ревностно относился к выполнению указаний своего грозного хозяина. В своей рукописи "На Украине 40 лет назад (1919)" он невольно проговорился: "К сожалению, упорство в личном поведении привело Щорса к преждевременной смерти". Кончено, имея в виду дисциплину. Да, по поводу дисциплины. При реорганизации вооруженных сил Красной Украины дивизию Щорса предполагалось перебросить на Южный фронт. На этом, в частности, настаивал нарком республики по военным и морским делам Подвойский. Обосновывая свое предложение в докладной записке на имя председателя СНК Ульянова-Ленина от 15 июня, он подчеркивал, что, побывав в частях 1-й армии, находит единственно боевой на этом фронте дивизию Щорса, в которую входят наиболее слаженные полки. Щорс не был украинцем. У него белорусские корни. Согласно семейному преданию, Щорс четыре года учился в Черниговском духовном училище, а затем в Полтавской духовной семинарии. Как бы сложилась его судьба, стань он священником? Думаю, финал был бы один и тот же. Павел Евдокимов http://www.specnaz.ru/archive/12_2001/17.htm
Радует то, что хоть кто то из упырей, отравился своим же ядом. А Щорсу его пуля была положена уже хотя бы за факт женитьбы на монстре вроде Фрумы Ефимовны Хайкиной. http://unecha.org/haykina
Снова о гибели Щорса Отвергая возможность гибели Щорса от пули вражеского пулеметчика, автор выдвигает две версии и считает организатором убийства либо Дыбенко, либо Троцкого и Аралова. Версия о Дыбенко, однако, не выдерживает малейшей проверки. Его жизненный путь со Щорсом никак не пересекается. В августе 1919 г. дивизия Щорса находилась примерно в 150 км от Киева и непосредственно в борьбе за город не участвовала. Сам Щорс, погибший 30 августа, еще до падения Киева, уже по одному этому никак не мог быть "единственным свидетелем" недостойного (или достойного) поведения Дыбенко при сдаче города, так что повод устранить начдива (даже если Дыбенко обладал способностью оперировать на таком расстоянии) здесь усмотреть нельзя. К тому же ведь это был 1919 год. В РККА устанавливался порядок регулярной армии (с назначенными командирами, комиссарами, с Реввоенсоветами и особыми отделами), и мнение Щорса никак не могло быть "единственным". О поведении каждого командира шли десятки донесений по соответствующим инстанциям. В общем, версия о зловещей роли Дыбенко привлечена автором статьи скорее для занимательности, выведения колоритного образа "беспредельщика", "братишки с наганом", чем для серьезного обсуждения дела.
Зимой 1917/1918 года из китайцев и казахов(?), ранее нанятых Временным правительством на железнодорожные работы и оставшихся теперь без средств к существованию, большевики сформировали вооруженный отряд ЧК. Отряд разместили в Унече под началом Ф. Хайкиной. С этого времени она вошла в историю нашего города как глава унечской ЧК.
