Фарцовщики в советском союзе. “Как-то я купила на всю свою стипендию английский сарафанчик, который проносила после этого лет шесть-семь! — с нежностью вспоминает эпоху фарцовщиков киевлянка Галина, в конце 1970-х учившаяся в Одес-се. — А джинсы и юбки фирмы Levi Strauss! Такой подарок всей жизни стоил около 130 рублей”. В те времена стипендия была лишь 40 рублей. Чтобы купить роскошные импортные шмот-ки, студенты подрабатывали, где и как могли. Спойлер “Я очень благодарна фарцовщикам, — говорит Галина. — Хоть я и переплачивала немалые деньги, но было очень приятно и комфортно чувствовать, что ты ходишь в дорогих и качественных вещах”. Потребность простого советского человека в товарах, которые не производила развитая социалистическая промышленность, и дала путевку в жизнь подпольной торговой касте фарцовщиков, а также поддерживала их долгие годы, даже в период, когда войну им объявила одна из самых могущественных спецслужб мира — КГБ. Прогрессивная молодежь Большинство исследователей феномена фарцовщиков считают, что слово “фарца” имеет одесские корни. На одесском говоре “форец” — человек, который скупает товар подешевле и тут же втридорога его продает. Портовый город Одесса в советские времена славилась тем, что на Привозе мож-но было купить любую заграничную вещь из-под прилавка. Как правило, одесские фарцовщики “бомбили” “фирмачей” — матросов иностранных кораблей, заходивших в порт, и потом “скидывали” “набомбленый” товар в несколько раз дороже. Теневой бизнес фарцы в Союзе жил по своим законам и имел даже свой специфический кодированный язык, очень схожий с бандитской феней. Ремеслом фарцовки занимались разные слои населения: студенты, таксисты, спортсмены, артисты, стюардессы и даже проститутки. В общем, все, у кого была возможность приобрести дефицитные импортные или советские товары. В Киеве студенты вузов часто “бомбили” своих соучеников из союзных стран Восточной Европы — Чехии, Польши, Венгрии. У них можно было разжиться модными галстуками, длинными пальто, разукрашенными рубашками, узкими штанами, которые если и появлялись на прилавках киевских магазинов, то только под конец месяца и моментально “разме тались” все теми же местными дельцами-фарцовщиками. “Студенты КПИ, Нархоза, университета Шевченко вовсю тор- говали в общежитиях со студентами-иностранцами. Прежде всего, арабами и неграми”, — делится впечатлениями киевлянин Анатолий, который сам занимался фарцовкой музыкальных инструментов. По его словам, лидерами поставок любой техники, в том числе музыкальной, были студенты из Нигерии и Ганы. “Я фарцевал электроорганами Vermona из ГДР, которые поступали вроде как по Внешторгу, — вспоминает Анатолий. — В магазинах таких инструментов, естественно, не было. Зато при наличии знакомых на базах и складах можно было приобрести один такой орган за 1,5 тыс. рублей, а продать за 2 тыс. или 2,5 тыс. рублей”. Занятие таким бизнесом приносило студентам серьезные по тем временам доходы. Даже если речь шла о недорогой технике. Скупив по дешевке у наивных “иностранных братьев” несколько пар джинсов и перепродав их, киевский студент получал сумму, эквивалентную его годовой стипендии. Пара джинсов по тем временам у “бомбил” стоила 200 “фонарей” (рублей) — то есть равнялась среднестатистической зарплате советского гражданина. К счастью для студентов-дельцов всегда находились люди, готовые скупать старые носки и поношенное белье, лишь бы носить иностранную вещь. Также попадались “аристократы”, делавшие особые заказы — французские духи, галстуки, кассеты иностранных исполнителей. Среди таких клиентов фарцы часто фигурировали дети из обеспеченных семей, представители региональной номенклатуры. И те, и другие при наличии доступа к товарам часто и сами фарцевали. Доходы от перепродажи иностранных товаров не шли ни в какое сравнение с зарплатами акаемиков или министров. “Прибыль могла достигать совершенно немыслимых размеров, — вспоми-нал известный тележурналист и сценарист Александр Ухов в своей автохронике Бомбила. — Купил у иностранца галстук за рубль, продал за сотню”. Фарцовщики делились на профессионалов, которые занимались этим бизнесом постоянно, и любителей, изредка продававших вещи, привезенные из загранпоездок. Последние приносили вещи в “комиксы” (комиссионные магазины) — излюблен-ные места “бомбил”. “Мой родственник привозил из Индии очень дешевую одежду: рубашки, платья, обувь, — рассказывал судья Дмитрий Макаров. — По его просьбе я понес эти вещи в комиссионный магазин. В приемном пункте две девушки лениво принимали на комиссию поношенные вещи от пожилых людей и моментально оживились, увидев товар. Одна из них тут же отвела меня в сторону и предложила выкупить у меня сразу все вещи. В общей сложности я получил около 700 рублей (пять моих зарплат). В Индии же все это было куплено на рынке за 15 долларов. Доллар тогда официально стоил около 90 копеек”. Короли бомбил Самые большие деньги были в обороте у валютных фарцовщиков. Особое внимание бомбилы валюты уделяли сети магазинов Березка (в Киеве — Каштан). В этих магазинах все товары продавались за иностранную валюту, большинство посетителей таких заведений составляли иностранцы. Торговля валютой на черном рынке была прибыльным делом, учитывая те ограничения, кото-рые власти налагали на денежный обмен. Туристы, въезжаю-щие в СССР, должны были менять валюту по официальному курсу, в то время как бомбилы предлагали цену в пятьшесть раз выше. Частыми клиентами бомбил валютчиков были и советские граждане, которых к этому подталкивало само государство. По советским законам, при поездке за границу разрешалось менять не более 30 рублей по курсу от 40 до 60 копеек за доллар в разные годы. Таких денег явно не хватало для приобретения за рубежом модных вещей и магнитофонов, и потому советские туристы, наплевав на “облико морале”, охотно отдавали валютчикам по 5 рублей за “грин”. Фарцовщики валютой работали по тщательно разработанной схеме. “В начале 1960-х годов московский черный рынок мало чем отличался от валютных толкучек арабского Востока”, — вспоминал руководитель отдела Второго главного управления КГБ Сергей Федосеев, занимавшийся “валютчиками”. По его словам, у них существовала своя иерархия: бегунки, перекупщики, хранители товара, связные, телохранители, посредники и купцы. Видимая часть черного рынка — это осаждавшие иностранцев фарцовщики и бегунки. Посредники же, оставаясь в тени, создавали личную вспомогательную сеть из 20-30 бегунков и замыкались на “купцов”. Так называли теневых акул черного рынка, обладавших значительным капиталом. Писатель Василий Аксенов в одном из своих романов называл фарцовщиков изгоями монолитного советского коллектива, отважными стихийными бунтарями против тоталитарности. И все таки в стране рабочих и крестьян не было места для бунтарей, с ними система всегда безжалостно боролась. Фарцовщики, в первую очередь валютные, исключением не стали.
Угроза социализму Спойлер Откопала “топор войны” с джинсовыми бунтарями партийная номенклатура. Началось все с встречи главного идеолога партии Михаила Суслова с французским публицистом Альбертом Канном в 1959-м году. Иностранный гость пожаловался Суслову, что на улицах Москвы его постоянно донимали какие-то люди с предложением продать валюту. Это был удар “под дых”. Ведь на мировой политической арене советский народ должен был выступать как оплот “всепобеждающего” социалистического строя с апатичным отношением к каким бы то ни было личностным материальным благам. Реакция партийной верхушки последовала незамедлительно. Буквально через месяц валютными фарцовщиками занялся КГБ, получив полный карт-бланш на использование всевозможных приемов и рычагов, имеющихся в арсенале управления. Но прижать “бомбил” сразу не удалось — их конспирация была на должном уровне. Заработанные за день “грины” (доллары) и “жоржики” (фунты стерлинги) “бегунки” отдавали своим “шефам”. Получив валюту, “шеф” звонил по заранее оговоренному номеру телефона, где (как в фильме Место встре-чи изменить нельзя) ничего не подозревающая старушка — “божий одуванчик” записывала место и время встречи. Затем “божьему одуванчику” звонила некая, например, Аня и получала полный список назначенных встреч. Который она в свою очередь передавала человеку, замыкающему эту це-почку — “купцу”. Пытаясь разобраться в хитросплетениях системы, кагэбисты долгое время лишь хватали по верхушкам. За год работы были арестованы тысячи контрабандистов и фарцовщиков, изъяты миллионы в рублях и иностранной валюте, но не попалась ни одна крупная “рыбешка”, способная приблизить ведомство к поставленной задаче. Однако сотрудники КГБ все же смогли установить имена и фамилии многих “королей” валютной фарцы и установить за ними слежку. Самыми заметными из них были московские “бомбилы” Ян Рокотов (Косой), Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев. Этим дельцам удалось даже наладить связи с сотрудниками иностранных посольств, которые поставляли им валюту. Косой также был близок с учившимися в военных академиях арабскими офицерами, снабжавших его золотыми монетами в больших количествах. Осенью 1960 года “комитетчикам” в течение короткого времени удалось задержать всех этих фарцовщиков с поличным. Арест получил всесоюзный резонанс. При обыске у них нашли золотые монеты общим весом 12 кг, большое количество иностранной валюты и другие ценности. По подсчетам следователей, за все время деятельности троицы ее общий оборот составил более чем 20 млн “фонарей”, имевших хождение до 1961 года, или 2 млн новых “фонарей”. Кровавая расправа Согласно тогдашнему законодательству, главным “бомбилам” Союза светили небольшие сроки (до восьми лет) с конфискацией имущества. Но на этом дело не закончилось. Под давлением Никиты Хрущева в 1961 году существенно ужесточили закон, согласно кото-рому валютчики, заработавшие более 100 тыс. рублей, подвергались высшей мере наказания. На изменение закона повлиял знаменитый “кухонный спор” между Хрущевым и вице-президентом США Ричардом Никсоном, состоявшийся в 1959 году. В ходе дискуссии главы двух государств доказывали друг дру гу преимущества своего государственного строя, и Никсон указал Хрущеву на большое количество всевозможных спекулянтов, фарцовщиков и валютчиков в СССР. Советского лидера это так разозлило, что он немедленно велел правоохранительным органам представить ему отчет о реальном положении дел. “Как только речь зашла о валютных махинациях Косого, Хрущева словно подменили”, — вспоминал Федосеев, который докладывал “дорогому Никите Сергеевичу” о результатах расследования. Генсеку объяснили, что действующее законодательство дает право приговорить их к пяти-шести годам тюремного заключения. Согласно новому закону, срок наказания за нарушение правил о валютных операциях и контрабандную деятельность увеличен до 15 лет. Но поскольку указ был принят после того, как Рокотов и Файбишенко оказались под арестом, применить к ним такую меру наказания было нельзя — в соответствии с общеприня- той в мире юридической практикой закон обратной силы не имеет. Нарушение этой практики неизбежно вызвало бы негативную реакцию за рубежом, что было бы особенно неприятно на фоне наступившего потепления в отношениях СССР с Западом. “Доводы, которые казались нам достаточно убедительными, вызвали у Хрущева прилив гнева”, — пишет Федосеев. Помня о неприятном “кухонном разговоре” с Никсоном, Хрущев настоял на проведении нового разбирательства, и в результате валютчикам вопреки всем юридическим принципам дали по 15 лет. И даже такой приговор не удовлетворил разгневанного генсека. “Да за такое самих судей судить надо!” — кричал Никита Сергеевич, по воспоминаниям очевидцев, размахивая газетой с заметкой о состоявшемся суде. Масла в огонь подлило также письмо рабочих ленинградского завода Металлист, требовавших решительно покончить с “этими тунеядцами”. В июле 1961 года по требованию Хрущева Президиум Верховного совета СССР принял новый указ, устанавливающий смертную казнь за ряд экономических пре- ступлений, совершенных “в особо крупных размерах”. После этого было проведено еще одно разбирательство, и заседавший неполных два дня суд приговорил Рокотова, Файбишенко и Яковлева к исключительной мере уголовного наказания. Вскоре троих “бомбил” расстреляли. Фарца навсегда Однако даже эта показательная расправа не помогла Хрущеву покончить с фарцовщиками. В эпоху брежневского застоя и в последнее десятилетие существования СССР фарца переживала настоящий расцвет. “В восьмидесятых, когда путь в мир из СССР был уже немного приоткрыт, я поехал в Канаду, где купил очень навороченный на тот момент синтезатор Korg M1, — вспоминает киевский музыкальный фарцовщик Анатолий. — На этом чуде техники я работал в ресторанах, после чего ко мне начали ходить целые экскурсии! Предлагали просто-таки шальные деньги за это добро”. В тот же период началось нашествие поляков, с которыми наши люди очень охотно торговали ради последующей фарцовки. “Мы часто ездили в круизы по Днепру до Одессы, куда прибывали поляки со своими сумками, набитыми всевозможными вещами, — рассказывает Анатолий. — После удачного торгового дня они ходили в одесские рестораны и напивались до упаду. А потом ехали в Киев и скупали все золото. Или же зачастую совершали бартер — золото или драгоценности на тряпки и обувь”. В свою очередь советские граждане толпами ездили в Польшу с целью приобрести “фирму”, которую можно было выгодно “скинуть” на Родине. Некоторые стали регулярными “челноками”, освоив прибыльные маршруты в Болгарию, Германию, Турцию, Китай. После развала Советского Союза именно из среды фарцовщиков вышли первые отечественные миллионеры. Некоторые из них были так или иначе связаны с криминалитетом. Но, по мнению российского исследователя Павла Романова, это не относится к большинству людей, которые промышляли мелкими спекуляциями и “челночеством”. “ Ф а р ц о в щ и к и были всегда, не только в советские времена, — констатирует киевлянка Галина, заставшая расцвет фарцы в Одессе, будучи студенткой. — Просто сейчас они называются по-другому — бизнесмены”. ПОРТОВЫЕ БОМБИЛЫ: Поиск иностранных шмоток начинался с обработки прибывавших в СССР иностранцев. Истоки советской фарцы — в одесском морском порту КРАСИВО ЖИТЬ НЕ ЗАПРЕТИШЬ: Основу клиентуры фарцовщиков составляли советские граждане, которых не устраивала продукция социалистической промышленности ПРИСТЫЖЕННЫЙ СОЦИАЛИЗМ: После знаменитого “кухонного спора” между Никсоном и Хрущевым, советский генсек объявил фарцовщикам настоящую войну Главный идеолог партии Михаил Суслов был первым из номенклатуры, кто обратил внимание на распоясавшихся фарцовщиков Одесса оставалась столицей фарцы даже в эпоху перестройки — в конце 1980-х сюда хлынули польские перекупщики
