Александр Блок СКИФЫ Панмонголизм! Хоть имя дико, Но мне ласкает слух оно. Владимир Соловьев Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы, С раскосыми и жадными очами! Для вас - века, для нас - единый час. Мы, как послушные холопы, Держали щит меж двух враждебных рас Монголов и Европы! Века, века ваш старый горн ковал И заглушал грома' лавины, И дикой сказкой был для вас провал И Лиссабона, и Мессины! Вы сотни лет глядели на Восток, Копя и плавя наши перлы, И вы, глумясь, считали только срок, Когда наставить пушек жерла! Вот - срок настал. Крылами бьет беда, И каждый день обиды множит, И день придет - не будет и следа От ваших Пестумов, быть может! О старый мир! Пока ты не погиб, Пока томишься мукой сладкой, Остановись, премудрый, как Эдип, Пред Сфинксом с древнею загадкой! Россия - Сфинкс! Ликуя и скорбя, И обливаясь черной кровью, Она глядит, глядит, глядит в тебя И с ненавистью, и с любовью!.. Да, так любить, как любит наша кровь, Никто из вас давно не любит! Забыли вы, что в мире есть любовь, Которая и жжет, и губит! Мы любим всё - и жар холодных числ, И дар божественных видений, Нам внятно всё - и острый галльский смысл, И сумрачный германский гений... Мы помним всё - парижских улиц ад, И венецьянские прохлады, Лимонных рощ далекий аромат, И Кельна дымные громады... Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет, И душный, смертный плоти запах... Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет В тяжелых, нежных наших лапах? Привыкли мы, хватая под уздцы Играющих коней ретивых, Ломать коням тяжелые крестцы И усмирять рабынь строптивых... Придите к нам! От ужасов войны Придите в мирные объятья! Пока не поздно - старый меч в ножны, Товарищи! Мы станем - братья! А если нет - нам нечего терять, И нам доступно вероломство! Века, века - вас будет проклинать Больное позднее потомство! Мы широко по дебрям и лесам Перед Европою пригожей Расступимся! Мы обернемся к вам Своею азиатской рожей! Идите все, идите на Урал! Мы очищаем место бою Стальных машин, где дышит интеграл, С монгольской дикою ордою! Но сами мы - отныне вам не щит, Отныне в бой не вступим сами, Мы поглядим, как смертный бой кипит, Своими узкими глазами. Не сдвинемся, когда свирепый гунн В карманах трупов будет шарить, Жечь города, и в церковь гнать табун, И мясо белых братьев жарить!.. В последний раз - опомнись, старый мир! На братский пир труда и мира, В последний раз на светлый братский пир Сзывает варварская лира! 30 января 1918
Обожаю это стихотворение. Тут и признание своей азиатской сути, и глупое азиатское бахвальство с присваиванием себе вселенских заслуг, и мессианство, и вечная обида на запад - короче, квисистенция славянофизма. )
Ну это с какой стороны посмотреть.А не кажется ли вам что это к нашему времени написано?Когда славяне под запад перешли.
Девушка пела в церковном хоре О всех усталых в чужом краю, О всех кораблях, ушедших в море, О всех, забывших радость свою. Так пел ее голос, летящий в купол, И луч сиял на белом плече, И каждый из мрака смотрел и слушал, Как белое платье пело в луче. И всем казалось, что радость будет, Что в тихой заводи все корабли, Что на чужбине усталые люди Светлую жизнь себе обрели. И голос был сладок, и луч был тонок, И только высоко, у царских врат, Причастный тайнам,—плакал ребенок О том, что никто не придет назад. Август 1905
Незнакомка По вечерам над ресторанами Горячий воздух дик и глух, И правит окриками пьяными Весенний и тлетворный дух. Вдали, над пылью переулочной, Над скукой загородных дач, Чуть золотится крендель булочной, И раздается детский плач. И каждый вечер, за шлагбаумами. Заламывая котелки, Среди канав гуляют с дамами Испытанные остряки. Над озером скрипят уключины, И раздается женский визг, А в небе, ко всему приученный, Бессмысленно кривится диск. И каждый вечер друг единственный В моем стакане отражен И влагой терпкой и таинственной, Как я, смирён и оглушен. А рядом у соседних столиков Лакеи сонные торчат, И пьяницы с глазами кроликов "In vino veritas!"* кричат. И каждый вечер, в час назначенный (Иль это только снится мне?), Девичий стан, шелками схваченный, В туманном движется окне. И медленно, пройдя меж пьяными, Всегда без спутников, одна, Дыша духами и туманами, Она садится у окна. И веют древними поверьями Ее упругие шелка, И шляпа с траурными перьями, И в кольцах узкая рука. И странной близостью закованный, Смотрю за темную вуаль, И вижу берег очарованный И очарованную даль. Глухие тайны мне поручены, Мне чье-то солнце вручено, И все души моей излучины Пронзило терпкое вино. И перья страуса склоненные В моем качаются мозгу, И очи синие бездонные Цветут на дальнем берегу. В моей душа лежит сокровище, И ключ поручен только мне! Ты право, пьяное чудовище! Я знаю: истина в вине. 24 апреля 1906. Озерки
Радиоточка, видимо- не сцы Тебе, конечно- вовсе не придётся ломать рабынь тяжелые крестцы... панмонголизм без шавок обойдётся
и у нас было собрание: слушали-постановили: на время- 10, на ночь- 25 и меньше ни с кого не брать (12)
двадцатый век, ещё бездомней ещё страшнее жизни мгла ещё темнее и огромней тень Люциферова крыла пожары красные заката- пророчества о нашем дне кометы грозный и хвостатый ужасный призрак в вышине безжалостный конец Мессины стихийных сил не превозмочь и неустанный рёв машины кующей гибель день и ночь признанье страшное обмана всех прежних малых дум и вер и первый взлёт аэроплана в пустыню неизвестных сфер и отвращение от жизни ик нец безумная любовь и страсть, и ненависть к отчизне и тёмная, земная кровь сулит нам, раздувая вены все разрушая рубежи- неслыханные перемены невиданные мятежи ........................ ладно, устал набирать по памяти, к эпикризу: уж осень семьдесят восьмую досиживает* старый век в Европе спорится работа- а здесь, по-прежнему- в болото глядит унылая заря... *проверил: дотягивает
Заразительно попробую тоже по памяти Она пришла с мороза раскрасневшаяся, Наполнила комнату ароматом воздуха и цветов, Звонким голосом, И совсем не уважительной к занятиям болтовнёй. Она немедленно уронила на пол Толстый том художественного журнала. И сейчас же стало казаться, Что в моей большой комнате очень мало места. Всё это было немного досадно И довольно нелепо, Впррочем, она захотела Чтобы я читал ей вслух "Макбета". Едва дойдя до пузырей земли, О которых я не мог говорить без волнения, Я заметил, что она тоже волнуется И внимательно смотрит в окно. Оказалось, что большой рыжий кот, С трудом лепится по краю крыши, Подстерегая, целующихся голубей... Больше всего я рассердился на то, что Целовались не мы, а голуби, И что прошли времена Паоло и Франчески... Может в чем-то и ошиблась , но это стихотворение помню со времен 10 класса Мы готовили большой школьный спектакль, посвященный творчеству Блока. Как же мы волновались !
под насыпью, во рву некошенном лежит и смотрит, как живая в цветном платке, на косы брошенном- красивая и молодая (сколько споров я выиграл с этих строк)))
Не, не надо так! Господин Наношаман вполне хороший и адекватный человек! Не стОит обижать таких людей... Написанное господином Наношаманом могло вполне относиться не к тому, о чём писали Вы... А совсем наоборот...
Мою любимое это: Греши, пока тебя волнуют Твои невинные грехи, Пока красавицы колдуют Твои греховные стихи. На утешенье, на забаву Пей искрометное вино, Пока вино тебе по нраву, Пока не тягостно оно. Сверкнут ли дерзостные очи - Ты их сверканий не отринь, Грехам, вину и страстной ночи Шепча заветное "аминь". Ведь всё равно - очарованье Пройдет, и в сумасшедший час Ты, в исступленном покаяньи, Проклясть замыслишь бедных, нас. И станешь падать - но толпою Мы все, как ангелы, чисты, Тебя подхватим, чтоб пятою О камень не преткнулся ты...
